2.1 Экзистенциализм

Наиболее влиятельным философским течением 40--60-хгг., за говорившем напрямую о человеке, была философия экзистенциализма. В исламских странах она связана с именем египетского философа Абдар-Рахман Бадави. Середина XX в. на Арабском Востоке -- время брожения умов. Это и деятельность «Братьев-мусульман», и рост влияния марксистских, социалистических идей, провозглашение идей «арабского социализма», палестинская катастрофа, и освободительная революция в 1952 г. в Египте, приведшая к власти Г.А. Насера, и поражение в войне с Израилем (1967). Это упование на научно-техническое развитие, на освобождение арабов, а значит, и арабского человека, от власти чужеземцев, надежды на рождение свободного человека, свободной личности. Но это и «крушение» традиционной веры и веры в ценность традиционной культуры.

Упования на помощь западной культуры за вершились разочарованием -- оказалось, что эту культуру в лучших ее, продуктивных формах усвоить не просто, для этого нужно перестраивать общество, а внешнее перенятие приводит не столько к решению проблем отставания от Запада, сколько к конфликтам в национальном и индивидуальном сознании. Новое арабское поколение нашло в нем адекватное выражение своему настроению тревоги, растерянности, заброшенности. Но это настроение оборачивалось и другой стороной. Экзистенциализм говорил о заброшенности, но заброшенности в ситуацию, необычную и даже угрожающую человеку, и в этой ситуации, перед лицом угрозы, человек проявлял себя как личность -- он либо сдавался, предавал себя, либо становился героем, если и не выходя из нее победителем, то преодолевая ее и себя внутренне, проявляя стойкость и обретая внутреннюю свободу.

Бадави, поклонник Сартра, опубликовал свои первые работы, провозглашавшие идеи гуманизма и атеизма еще в монархическом Египте, в котором господствовала официальная религиозная идеология, далекая от свободомыслия. Были даже попытки создания «экзистенциального социализма». Каждый мог найти в философии существования затрагивающего мотивы и положить их в основу своего мирообъяснения, мироощущения и творчества или практики, стиля жизни. Остановимся на некоторых темах, поднятых Бадави в его трудах. Прежде всего это тема свободы, свободы воли, свободы выбора -- тема достаточно традиционная для арабской философии. Субъект, согласно Бадави, представляет собой существо двоякого рода:

1) Волящий субъект, свободный от всяких вещей, условий, кроме неосуществимых возможностей, и это -- подлинное существование, экзистенция;

2) Субъект выбирающий, но как таковой он уже неподлинное бытие, существование в мире вещей. Подлинный, «экзистенциальный» субъект «индивидуален в высшей степени. Этот абсолютный индивидуализм, или «я», есть подлинное бытие, из которого я исхожу во всех своих мыслях и действиях», и действия такого субъекта не определяются вещами. Выбор же, справедливо отмечает Бадави, является выбором вещей, просчитанным выбором между альтернативами.

В этом неподлинном существовании «не столько я владею собой, сколько предметы владеют мной». Экзистенциалист понимает, что сплошь и рядом происходит именно такого рода выбор, когда человек взвешивает при решении все доводы за и против. При этом иногда он делает выбор спонтанно, как бы независимо от предшествующих рассуждений, от рациональных соображений. Такой выбор кажется недетерминированным, необоснованным, но и он определен, но определен экзистенцией индивида, его неосознанной сущностью. Эта сущность может выступать как постоянно работающий механизм, когда для воли как бы и не остается места, она не нужна. Но экзистенциалист Бадави говорит о другом выборе, когда воля проявляется в результате напряженной внутренней борьбы.

Наиболее острое и яркое восприятие существования достигается в состоянии напряженности, которая вместе со страданием об разует первичную структуру существования. В напряженном единстве субъект сильнее чувствует свою индивидуальность и свободу, выражающую суть живого бытия. Высшую степень напряжения человек переживает в связи со смертью -- именно она дает ему поистине почувствовать себя личностью, уникальностью, которую ни кто и ничто другое заменить не может. Осознание смерти есть и осознание своей личности -- в этом и состоит процесс цивилизации человека. Смерть является и существеннейшим элементом свободы, свободы расстаться с жизнью.

Как считает Бадави, состояние напряженности порождает творческую активность, которая выявляет экзистенцию, призвание человека-бунтаря. Поэтому для поддержания жизнедеятельности человека и общества необходимо сохранение постоянного чувства тревоги, которое исчезает в ситуации безопасности, принятия моральных за конов. Необходимы непрерывные захваты, победы и экспансии. Опасные выводы, которые нес экзистенциализм, породили его критику даже среди его поклонников. Некоторые философы, публицисты требовали от египетского правительства запретить распространение его идей, настаивая на противоположности ислама и арабской цивилизации экзистенциализму. Желавшая же создавать новое -- нового человека, новое общество -- молодежь увидела у Бадави именно мотивы творческие, призыв к устранению старого, опустив остальные нюансы его учения.

Экзистенциализм нашел и другого видного последователя -- ливанского философа Рене Хабаши. Определяющим в обращении внимания Хабаши к экзистенциализму было не только его колоссальное влияние на умы мыслящих людей, но и выраженное им основное переживание того времени как абсурда. Жизнь как клубок проблем, которые трудно понять и решить, жизнь как абсурд -- такой ее воспринимал экзистенциалист Хабаши. Поскольку существование абсурдно, бессмысленно пытаться объяснять его рациональными способами. Мыслящее «я», рационализм остался для философа в прошлом. Сейчас для «рацио» место только в науке, которую современная философия выносит для себя за скобки. Философ не может сейчас говорить об общих законах, они -- нечто туманное, недостоверное. Есть лишь индивидуальное практическое поведение и индивидуальный опыт.

Для Хабаши как религиозного человека и поклонника католического экзистенциализма Габриэля Марселя сартровская жесткая атеистическая версия экзистенциализма неприемлема. Признавая засилие в современной ему морали абсурда, он не хочет мириться с данностью, но считает, что должно противостоять ей, преодолевать ее. Унаследованным пороком арабской мысли Хабаши считает ее склонность к эссенциалистским учениям, учениям о сущностях, которые в отличие от сущих вещей, от существования, являются неизменными, постоянными. Поглощенная такими учениями культура застывает, противостоит динамизму, активности. Человек должен проникнуться экзистенциалистским духом. Это относится и к концепции человека как существа, определяемого разумностью.

На место человека разумного должен прийти человек действующий и, прежде всего, делающий себя, преобразующий себя, и преобразование должно идти по пути выработки сострадания к другому, преодоления отчуждения от другого. Сострадание способно привести к образованию общества гармонии. Продолжая тему гармонического общества, Хабаши вместе с ней поднимает и другую обсуждаемую проблему, -- тему общей средиземноморской культуры, Средиземноморья как ареала, общего для западной и ближневосточной культур -- для религии и философии. Поэтому естественным является в наше время синтез философии, созданной исламскими теологами и современной философии экзистенциализма. По этой же причине мусульманскому Востоку следует принять от Запада его лучшие достижения, чтобы ликвидировать культурный и экономический вакуум, от которого страдают страны ислама. Необходим «позитивный нейтралитет». Общность происхождения культур означает их равноправие. В конце 60--70-х гг. так же, как и на Западе, экзистенциализм утрачивает свое влияние, уступая другим направлениям в философии.