Рим и католичество

На западе к иудейскому влиянию на христианство — осознанию возло­женной Богом исторической миссии, подчеркнутому повиновению воле Бо­жьей, нравственной суровости, подчинению доктрине и ощущению богоизбранности — в дальнейшем присоединилось влияние Рима, которое оставило в нем глубокий след. Представления Церкви об отношениях человечества с Богом как об отношениях судебных, строго определяющихся нравственным законом, отчасти были почерпнуты из римского права, унаследованного и впитанного заложенной в Риме католической Церковью. В Римском госу­дарстве считалось, что действенность религиозного культа определяется до­тошным соблюдением множества предписаний. Говоря же точнее, римская теория права и практика законодательства внесли в религиозную сферу идею оправдания, потому что грех понимался как преступное нарушение Закона установленного Богом между собой и человеком. Учение об оправдании (грехе, вине, покаянии, благодати и помиловании) изложено Павлом в его «Послании к Римлянам» Ч а затем развито Августином, целиком основы­вавшем на нем отношения человека к Богу. Сходным образом иудейский императив подчинения человеческой воли — высокоразвитой, но своеволь­ной — полномочиям божественной воли нашел отклик и в культурных моде­лях политической субординации, каковой требовала необъятная авторитар­ная структура Римской Империи, Да и к самому Богу нередко применялись термины, принадлежавшие политическому контексту той эпохи: распоряди­тель и царь, повелитель и господин, непостижимый и непререкаемый в своей справедливости, суровый правитель, стоящий надо всеми и несказан­но щедрый к своим любимцам.

Христианская Церковь, памятуя о своей духовной миссии и о той вели­кой ответственности, что была возложена на нее за духовные водительство над всем человечеством, нуждалась в необычайно устойчивых структурах, дабы обеспечить свою выживаемость и влияние в позднеклассическом мире. Проверенные временем культурные модели и структуры, заимствованные от Римского государства и из иудейской религии — психологические, организа­ционные, догматические,— стройно укладывались в общую схему развиваю­щейся сильной церковной организации, способной возглавить верующих и обеспечить самосохранение в течение неопределенно долгого времени. По мере развития христианства его иудейская основа активно вбирала из культу­ры Римской Империи родственные по духу качества, имевшие отношение к области права и власти. Этим и объясняется большинство отличительных черт, из которых складывался характер римской Церкви: мощная централи­зованная иерархия; сложная правовая структура, царившая над сферой этики и духовности; духовные полномочия, связующие священников и епископов; требования повиновения от церковных прихожан и действенное к нему при­нуждение; формализованные обряды и закрепленные установлениями таин­ства; жесткий запрет на любые расхождения с принятой догмой; воинству­ющая центробежная экспансия, направленная на обращение варваров и приобщение их к христианской цивилизации, и так далее. Епископские полномочия провозглашались богоданными и в силу этого непререкаемыми. Епископ являлся живым представителем Божьей власти на земле, правите­лем и судией, чьим приговором касательно греха, ереси, отлучения и про­чих жизненно важных ситуаций суждено будет оказаться решающими на чашах небесных весов. Римское влияние превратило саму истину христиан­ства в предмет законодательных распрей, политических раздоров, импер­ских эдиктов, принуждения воинской силой и, в завершение, привело к ут­верждению божественной непогрешимости папской власти (папа, таким образом, становился новым римским верховным правителем). Расплывчатые общинные формы ранней Церкви уступили место четко определенному ие­рархическому институту Римско-католической Церкви. Тогда как внутри жесткой церковной структуры в неизменности сохранялось христианское учение, сама эта структура охватывала своим влиянием все больше стран, пока христианское общество не упрочилось во всей средневековой Европе.

В период, последовавший за обращением Константина (в начале IVвека) отношение Рима к христианству претерпело полнейший переворот: Рим-гонитель обернулся Римом-поборником и постепенно начал объединяться с Церковью. Отныне границы Церкви совпадали с границами Римского государства, причем государство, став ее союзником, преследовало единую с цель: поддержание общественного порядка и контроль за любыми дейст­виями и верованиями своих граждан. Ко времени папы ГригорияIВеликого (своего рода образцовый зодчий средневекового папства, избранный папой на рубежеVIвека) западное общество настолько преобразилось, что то, что некогда существовало лишь в диалектическом утверждении Августина, на­правленном против духов позднеязыческой эпохи, ныне претворилось в правящую культурную норму¹³. Общественный театр, цирковые представления, языческие празднества уступили место христианским священнодействиям и шествиям, памятным дням христианского календаря и христианским свя­тым. Как только христианство шагнуло на мировую арену, в нем зародилось новое чувство общественной ответственности, ибо оно осознало с беспри­мерной силой свою миссию — завоевывать духовное владычество над всем миром. Централизованно-иерархический институт Церкви — этот религиоз­ный аналог Римской Империи — все больше подчинял себе и брал под кон­троль главенствующие направления христианского духовного поиска. По мере того как Римская Империя христианизировалась, христианство романи­зировалась.

Принятое Константином решение перенести столицу Римской Империи из Рима на восток, в г. Византии (позднее переименованный в Константино­поль), также повлекло за собой колоссальные последствия для всего Запада, ибо вслед за разделением империи под натиском варваров почти вся Европа очутилась в политическом и культурном вакууме. Единственным институ­том, способным поддержать на Западе хоть какое-то подобие общественного порядка и сохранить культуру, оказалась Церковь, а «епископ римский», будучи традиционно духовным главой имперской метрополии, постепенно прибрал к рукам целый ряд привилегий и полномочий, коими ранее были облечены римские императоры. Церковь не только взвалила на себя груз раз­нообразных правительственных функций, но и стала единственной покрови­тельницей знаний и искусств: духовенство стало единственным образован­ным сословием, а папа — верховным и священным авторитетом, который своею властью мог санкционировать и помазание, и отлучение королей и императоров. Новые государства, которые образовались в Европе на разва­линах Западной империи, обращаясь в христианство, неизбежно ориентиро­вались на папский Рим как на высший духовный центр христианства. На про­тяжении первого тысячелетия западная Церковь не только сосредоточила всю свою мощь в сане «епископа римского»: постепенно, но достаточно реши­тельно она утверждала свою независимость от восточных церквей, находив­шихся преимущественно в Византии, союзничая с восточным императором, все еще пребывавшим у кормила власти. Географическая удаленность, раз­личия в языке, культуре, политических обстоятельствах, разные последст­вия варварских и мусульманских набегов, множество серьезных столкнове­ний на почве догматики, и, наконец, собственное тяготение Запада к автономии — все это делало пропасть, разделявшую латинскую церковь Рима И греческую церковь Византии, непреодолимой¹⁴.

В этих условиях христианству на Западе выпадали уникальные исторические возможности. Отмежевавшись и от восточной церкви, и от восточно­го государства, избавившись от прежних гражданских и светских структур бывшей империи, опираясь на христианизацию народов Запада и их прави­телей, Римская Церковь сосредоточила в своих руках небывалое полновлас­тие над всей средневековой Европой. Западная Церковь стала не просто ре­лигиозным аналогом Римской Империи, но и ее историческим преемником. И далее, в идеальном зерцале средневековая Церковь так и виделась самой себе некоей духовной PaxRomana, царящей над миром с помощью мудрой и благодетельной священнической иерархии. Сам Августин рассматривал па­дение старого Рима — бренного града — в свете нового Рима — духовного града христианской Церкви, который возник вместе с апостолами и с тех пор постоянно присутствует в истории как отражение Царства Божьего в этом мире. Тем самым Августин облегчил прохождение того судьбоносного для христианства поворота, начиная с которого оно стало переосмысливать природу обетованного Царствия Небесного в понятиях ныне существующей Церкви¹⁵. По мере того как средние века продвигались вперед и власть в Риме постепенно упрочивалась, становилось ясно: Римско-католическая Церковь — единственный истинный институт, обладающим вселенским пол­новластием, освященный самим Богом и ведущий человечество к спасению.