8.3. Антропологические направления

Антропологические направления и школы положили в основу исследований человека. Вместе с тем в своей методологии исследования человека они выступили против классического рационализма XVII–XVIII вв. и сциентистских направлений в западной философии ХІХ–ХХ вв.

Они не только попытались противопоставить абсолютизации притязаний разума в решении философских проблем нерациональные детерминанты самоопределения человека – его “витальные” параметры и свойства, а также нерациональные формы постижения человеком мира и самого себя (эмоции, интуиция и т. д.), но и во многих случаях встали на путь противоположной абсолютизации: абсолютизации и “витальных” измерений, и нерациональных форм постижения человека. Следствием этого является иррационализм (от лат. irrationalis – неразумный), в той или иной мере присущий этим направлениям.

Иррационализм, будучи в одних случаях отрицанием разума как существенного качества человека, а в других – отрицанием его как существенного компонента процесса постижения человеком мира и себя, не тождественен признанию реальности нерациональных особенностей человека.

Эти особенности существуют. Поэтому говорить о глобальном иррационализме антропологических направлений нет оснований.

Наиболее влиятельным антропологическим направлением ХХ в. является экзистенциализм (от лат. exsistentia – существование), возникший в 20-е гг. ХХ в. Его представители – М. Хайдеггер (1889–1976) и К. Ясперс (1883–1969) в Германии; Г. Марсель (1889–1973), Ж.П. Сартр (1905–1980) и А. Камю (1913–1969) во Франции.

Социальным источником образа мыслей, который лежит в основе философии экзистенциализма, были те процессы социально-экономической, политической и духовной жизни Запада, которые воплотились в различных формах отчуждения человека. В свете установленных ныне фактов этого явления некоторые подходы экзистенциалистов к решению данной проблемы нельзя рассматривать только как отражение противоречия западного общества. В этом смысле они носят общечеловеческий характер.

Гносеологическим источником экзистенциализма являются проблемы бытия, существования человека, соотношения рациональных и нерациональных форм его самопостижения. В отличие от И. Канта, поставившего вопрос “Что такое человек?”, экзистенциалисты центр тяжести переносят на вопрос “Как стать человеком?” или конкретнее – “Можно ли стать человеком в век абсурда, и если да, то как?”.

В категориальном аппарате экзистенциализма ключевыми являются такие категории, как “экзистенция”, т. е. “существование”, “бытие”, “ничто”, “сущность” и “пограничная ситуация”.

Категория “экзистенция” была введена датским философом С. Кьеркегором ((1813–1855) – теолог, философ-идеалист и писатель. С именем С. Кьёркегора связаны понятия диалектической теологии экзистенциализма) и обозначает неповторимость, уникальность и сугубую субъективность существования отдельного человека “здесь и теперь” в противоположность его общей сущности – природной, социальной или объективно-духовной в духе Г. Гегеля. Такая экзистенция считается недоступной рациональному познанию и данной только непосредственному переживанию.

На экзистенциалистическую методологию применения философских категорий в ходе решения философских проблем большое влияние оказал “феноменологический подход” немецкого философа Э. Гусерля ((1853–1938) – немецкий философ, основатель феноменологии), основанный на идее специфики философского изучения сознания, пользующегося методами интуиции. Этот метод, по Э. Гуссерлю, позволяет философу стать по отношению к потоку человеческого сознания на позицию внутреннего вхождения в него, что обеспечивает возможность непосредственного усмотрения, “видения” структур “чистого сознания”.

Этот феноменологический метод описания был использован экзистенциалистами таким образом, что с его помощью они давали описание структур уже не только познающего, сколько страдающего, эмоционально нагруженного и даже перегруженного отрицательными переживаниями повседневного сознания. Основные эмоциональные состояния этого сознания – забота, вина, заброшенность, страх, ответственность, страх смерти и т. д. Именно через них человек выходит на структуру реальности. 

При всем своеобразии применения и истолкования упомянутых раньше философских категорий различными экзистенциалистами главными философскими вопросами для них являются:

1) вопрос о критериях различения подлинного и неподлинного существования или бытия человека;

2. о возможностях, пределах и способах достижения подлинного существования.

Именно в связи с этими вопросами и на их основе рассматриваются и делаются попытки решить такие актуальные проблемы, как человеческая свобода, ответственность и гуманизм.

В чем же особенности экзистенциализма в лице наиболее крупных его представлений? Точка зрения М. Хайдеггера ((1889–1976) – немецкий философ, сыгравший решающую роль в становлении и развитиии экзистенциализма) вытекает из его положений о приоритете человеческого существования над всем остальным, с тем, что “все, к чему человек имеет дело в мире”, определяется способом человеческого бытия. Именно с истолкованием человеческого бытия связано необычное употребление им категории “онтология”. У философа онтология является “феноменологией человеческого бытия”.

В отличие от концепции классических онтологий, поднимающих над бытием объективный, независимый от сознания мир, М. Хайдеггер идет другим путем. Человеческое бытие для него – это сплав той части объективного бытия, которая вовлечена в человеческую деятельность, и самой этой деятельности. Человеческое бытие как существование человека исключает правомерность гносеологического сопоставления “объекта” и “субъекта” как раз в силу органической (а не механической) “вмонтированности” того, что традиционно называется “объектами”, в бытие человека. Нет у человеческого бытия двух ликов. Оно, по М. Хайдеггеру, – нераздельная конкретность, которая переживается человеком и исключает омертвление ее теоретическим расслоением с помощью категорий традиционной онтологии и гносеологии. В отличие от бытия безличных объектов природы это слитное бытие вопрошает о себе, заботится о себе. Тем не менее, при всей очевидности несостоятельного “отлучения” рационально-философских форм познания от участия в постижении бытия человека, наряду с протестом против “диктата” философских абстракций философ ставит и в определенной степени обосновано решает реальную проблему необходимости выявления и обоснования законности таких форм самопостижения человека, которые не входят в компетенцию рационального знания: эмоциональных, подсознательно волевых, интуиции и т. д.

Постижение мира он обосновывает не по модели рационально-гноселогического познания, а по модели герменевтической, с ключевым для нее способом духовного освоения мира – познанием. Познание – эмоционально-эстетическое, во многом интуитивное постижение, которое хотя и не должно противоставляться рационально-гносеологическому, но и не может быть сведено к последнему.

Согласно М. Хайдеггеру, понимание настоящей структуры этого бытия как определенного единства его временных характеристик – прошлого, настоящего и будущего – позволяет отличать подлинное бытие от неподлинного. Фундаментальным фактом, который дает человеку ключи к поиску своей подлинности, является факт его конечности. На основе этих предпосылок философ делает вывод: в зависимости от того, какая характеристика времени будет выдвинута на передний план – будущее или настоящее, – человеческое бытие будет подлинным или неподлинным. Неподлинное бытие, которое он отождествляет с современной ему эпохой, – это перекос в сторону преобладания в структуре исторического бытия человечества моментов настоящего времени.

Неподлинный способ бытия – это господство вещей над людьми, обезличивание личности, приводящее к тому, что самого человека начинают рассматривать как вещь. Здесь человеческое бытие отчуждено от человека как личности. Эта картина неподчиненного мира у М. Хайдеггера является воспроизведением реальных черт западного общества ХХ в. Реальные процессы “массового общества” ХХ в., в котором за “нивелировкой личности”, за “манипулированием личностью” стоит психология “быть такими же, как другие”, а не самими собой, когда обезличенные люди слагают с себя ответственность за свои поступки. Подлинное бытие, полагает философ, возможно лишь как постижение человеком своей историчности, конечности и свободы. И достижимо оно только “перед лицом смерти”.

Для того, чтобы обрести путь к правильному пониманию мира и подлинного человеческого призвания, необходимо пережить опустошающую бездну никчемности жизни человека в неподлинном мире.

“Стандартизированный” человек – неподлинный человек, подчиненный чужеродным ему стереотипам поведения. Путь к подлинному человеку – это путь пробуждения в нем потенциальных возможностей постижения структур и элементов (“экзистенциалов”) подлинного существования. И одна из существенных “находок” на этом пути – постижение уникальности каждого человека. Этот путь человек может и не пройти, ибо для этого необходима устремленность, энергия, настойчивость, которые вознаграждаются только у тех, кто имеет надежные философские ключи для правильного применения упомянутых качеств. М. Хайтдеггер предлагает такие ключи. Он проливает свет на некоторые ранее не исследованные аспекты субъективных предпосылок, а главное – самостоятельных форм человеческого самоотчуждения. Одиночество как мироощущение и мировосприятие отчужденного человека не всегда является следствием объективных причин. Каждый человек должен сам разорвать цепи, сковывающие его сердце и дух. Он является для себя единственным проводником из лабиринта отчуждения к подлинному существованию. И это еще одно из выражений уникальности человека.

Религиозную форму экзистенциализм принял у К. Ясперса ((1883–1973) – немецкий философ, один из основателей экзистенциализма. Истинная философия, по К. Ясперсу – это прежде всего сам процесс философствования, который нельзя ограничить рамками определенного предмета и метода) и Г. Марселя ((1889–1973) – французский философ, драматург и критик, основоположник католического экзистенциализма). Согласно К. Ясперсу, бог как высшее бытие органически связан с той сокровенно личностной частью существования индивида, которая является экзистенцией. Последнюю еще больше, чем М. Хайдеггер, он стремится оградить от любых попыток рационального истолкования. Если Э. Гуссерль и М. Хайдеггер еще признавали роль интуиции в понимании уникальности личности, а представления об интуиции ассоциировались у них с рационализмом Р. Декарта, то К. Ясперс порывает с этой традицией. Он, как и другие экзистенциалисты, не оспаривает мнения о том, что естественные и гуманитарные науки могут давать полезную информацию о человеке. Но данные биологии, социологии, гражданской истории он относит к эмпирическому человеку, чьи проблемы решает наука. Но поскольку речь идет о сущности человека, то К. Ясперс вслед за Г. Марселем утверждает, что “проблемы” здесь кончаются и начинаются “тайны”. Однако тем самым, отвергая притязания науки на возможность познания социальных закономерностей, он исключает принципы историзма как методологический ориентир в анализе жизни общественного человека.

К. Ясперс говорит о том, что современное общество характкризуется развитием огромного «производительного» аппарата, который превращается в силу, господствующую над людьми. Машины настолько входят в жизнь человека, что он как бы срастается с ними, рассматривает себя как «функцию машины».

Техника сама по себе нейтральна, она не является благом или злом – все зависит от того, как она используется. В настоящее время «развитие техники ведет не к освобождению от власти природы посредством господства над ней, а к разрушению, и не только природы, но и человека».

К. Ясперс читает, что нужно сформировать новое отношение к техники, создать содружество людей, причастных ко всем гуманистическим ценностям. Нужно освободиться от законов стадной жизни, от «рабства эстетических правил», т.е. тех нравственных норм и обязанностей, которые возлагает на нас науку. Наука не способна направлять жизнь.

Нужно создать новую философию, которая будет побуждать людей индивидуальной жизни. Философия должна помочь человеку понять смысл своего существования.

Конечность человека, зависимость от других людей и, наконец, от бога как источника его существования, по К. Ясперсу, дают ключ к пониманию человеческой свободы как экзистенции. В своём уникально личностном бытии, т. е. в экзистенции, человек и является выражением свободы, поскольку он стремится обрести ее через общение с другими людьми и, в конечном счете – с богом, т. е. от экзистенции уникальной личности он идет к трансценденции (внешнему, более высокому бытию, к которому он становится причастным).

Субъективный идеализм, как не раз бывало в истории философии, приводит к идеализму объективному.

Общение человека с другими людьми, согласно К. Ясперсу, осуществляется через опыт переживания так называемых пограничных ситуаций – стрессовых состояний: смерти, страданий, борьбы, вины и т. д. В пограничных ситуациях человеку приоткрывается подлинная его сущность.

Философская сущность французских экзистенциалистов (Ж.П. Сарта, А. Камю) в целом совпадает со взглядами их немецких коллег (Ж.П. Сартр (1905–1980) – французский философ, писатель, один из главных представителей французской феноменологии, основатель французского атеистического экзистенциализма. Для политических взглядов Ж.П. Сартра характерно сложное смешение позиций гуманизма, демократизма и левого экстремизма. А. Камю (1913–1960) – французский философ и литератор, лауреат Нобелевской премии по литературе (1957 г.). В духе Ф. Достоевского А. Камю полагает, что красота спасает мир). В то же время для Ж.П. Сартра характерно стремление применить диалектику к системе экзистенциализма. Но диалектика берется им односторонне, только как отрицание, т. е. как негативная диалектика. Притом носителем ее может быть только сознание изолированного, трагически одинокого человека. А свобода человека рассматривается им в духе полезного индетерминизма, она – “дыра в бытии”, ибо человек таков, каким он свободно себя выбирает. Это является рациональным во взглядах Ж.П. Сартра, именно подчеркивание роли “личного выбора” каждого человека. Но аргументы для этого выбора он замкнул в области индивидуального сознания. Это приводит его на позиции этического релятивизма и идеализма, так как источник всех ценностей он видит только в отдельной личности.