О первичных основаниях нравственности

дипломная работа

2. Нравственные принципы человеческой деятельности

В свое время Е.Н. Трубецкой писал, что "Этика Соловьёва не более как часть его учения о "Всеедином" [6, с.58], критикуя Соловьёва за непоследовательность в отстаивании независимости этики от метафизических начал. А.Ф. Лосев, в ответ на упрек Е.Н. Трубецкого, замечает, что Соловьёв, не отказываясь от метафизики, стремился "дать характеристику нравственности в ее чистом виде… И если нравственность по мере ее развития восходит все выше и выше, покамест не приобщится к общему всеединству, то это не значит, что нравственность тем самым уже сама по себе есть учение о Всеединстве" [4].

Соловьёв считал, что не достаточно непосредственного нравственного чувства или интуитивного различения между добром и злом, присущего человеку, мораль нельзя рассматривать как инстинкт. Нравственные основы становятся тем началом, от которого отталкивается человек, определяя нормы своего поведения.

"Принимать безусловно следует только то, что само по себе, по существу своему есть добро. … Человек в принципе или по назначению своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного содержания; все остальное условно и относительно. Добро само по себе ничем не обусловлено, оно все собою обуславливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность".

Таким образом, указывая на природные основания нравственности, Соловьёв вместе с тем увязывает нравственность и саму природу человека с Абсолютом. Человек должен быть устремлен ввысь. Эта устремленность, эта связь с Абсолютом не дает человеку возвратиться в животное состояние. "Первичная, естественная нравственность есть не что иное, как реакция духовной природы против грозящего ей подавления и поглощения со стороны низших сил - плотской похоти, эгоизма и диких страстей" [5, с.86].

В материальной природе человека Вл. Соловьёв обнаруживает три простейших нравственных чувства. Но они не могут быть, опять-таки, безосновны, или, другими словами, им нужна опора, и опора эта безусловное Добро Бог. В Боге воплощено совершенное единение. Материальная природа в совершенную связь с абсолютным может войти только через нас. "Человеческая личность, и, следовательно, каждый единичный человек, есть возможность для осуществления неограниченной действительности, или особая форма бесконечного содержания" [5, 202].

Отсутствует единство в обществе, природа зачастую торжествует над человеком, материя властвует над духом. Нравственное совершенствование предполагает не слепое подчинение высшей силе, а сознательное и свободное служение совершенному Добру. Подобная постановка вопроса носит принципиальный характер, указывая на свободу воли, автономность личности, с одной стороны, а с другой Соловьёв не случайно выбирает из нескольких определений Абсолюта не Бога или Благо, а совершенное Добро, подчеркивая и определяя тем самым главную характеристику Абсолюта, лежащую в нравственной сфере и задающую цель и смыслы [1].

Кроме того, нравственное совершенствование предполагает переход от естественной солидарности с себе подобными к сочувственному и согласному взаимодействию на основе любви и, в-третьих, фактическое преимущество перед материальной природой должно "превращаться в разумное владычество над нею для нашего и для ее блага" [5, с.404].

Для действительного превосходства над материальной природой естественные нравственные основы должны постоянно реализовываться в поведении человека. Например, рассматривая принцип аскетизма, являющийся значительным для христианской религии, Соловьев предполагает его взаимосвязь с отрицательным отношением человека к своей животной природе. При этом природа не рассматривается как зло сама по себе - анализируя ряд философских учений - ведическое, буддистское, даже гностическое - Соловьев говорит о природе как о добром начале. Аскетизм есть проявление стыда в той области человеческой деятельности, которая может и должна быть, прежде всего, духовной, но зачастую низводится до уровня материального, "…процесс жизни чисто-животной стремится захватить человеческий дух в свою сферу, подчинить или поглотить его" [5, с.139].

Аскетические требования к образу жизни вырастают из желания духа подчинить себе требования тела: "Нравственное требование подчинения плоти духу встречается с обратным фактическим стремлением плоти подчинить себе дух, вследствие чего аскетический принцип двоится: требуется, во-первых, оградить духовную жизнь от захватов плотского начала и, во-вторых, покорить область плоти, сделать животную жизнь лишь потенцией или материей духа" [5, с.142]. В этом процессе Соловьев выделяет три главных момента - саморазличение духа от плоти, реальное отстаивание духом своей независимости и достигнутое преобладание духа над природой. Третий этап - это состояние духовного совершенства, оно не может быть вменено каждому человеку как обязанность, таким образом, Соловьев сторонник не абсолютного, а лишь относительного аскетизма: "подчиняй плоть духу, насколько это нужно для его достоинства и независимости. Имея окончательною, уповаемою целью быть полным господином физических сил своей и общей природы, ближайшею, обязательною своею целью ставь: не быть, по крайней мере, закабаленным слугой бунтующей материи, или хаоса" [5, с.142].

Толкование аскетизма у Соловьева исходит, прежде всего, из необходимости самообладания духа, неподчинения его плотским страстям, и никоим образом не отрицание человеческой телесности, не отношение к ней как к чему-либо нечистому. Ограничение, с точки зрения Соловьева, должно распространяться не только на два главнейших отправления человеческой физиологии, питание и размножение, но так же и на дыхание и сон. Практики контроля дыхания действительно распространены, как методика контроля над телом, примером чего может служить йога. Склонность к чрезмерному сну также склоняет человека к плотской стороне жизни - отметим, еще раз, что аскетизм Соловьев понимает как ограничение, но не самоистязание.

Избыток питания, плотский грех - не физический акт зачатия, а именно "безмерное и слепое влечение", причем как в реальности, так и в воображении - все, что придает особенное исключительное значение материальной стороне человеческой жизни в ущерб духовной, должно быть преодолено с помощью разумного, сознательного, добровольного выбора человека, руководствующегося своей совестью, направляемой стыдом.

Аскетизм, по мнению Соловьева, призван освободить человека от страстей плотских, которые являются всего лишь постыдными. "Преобладание духа над плотью необходимо для сохранения нравственного достоинства человека" [5, с.151]. Действуя, подчиняясь своей материальной природе, излишествуя в плотских желаниях, человек может нанести вред себе. Но страсти злые - гнев, зависть, корыстолюбие - должны быть искореняемы человеком в себе самом как худшие, так как направлены они и могут причинить вред уже другим людям. Это уже область не аскетической, а альтруистической нравственности. Как аскетизм имеет в своем основании стыд, так альтруизм является необходимым продолжением жалости, как нравственного основания.

Соловьев отмечает, что преобладание духа над плотью может достигаться человеком и без придания этому акту нравственного смысла: "…приобретенная правильным воздержанием власть духа над плотью, или сила воли, может употребляться для целей безнравственных. Сильная воля может быть злою. Человек может подавлять низшую природу для того, чтобы тщеславиться или гордиться своею высшею силой; такая победа духа не есть добро" [5, с.151].

Следовательно, аскетизм как нравственный принцип не содержит в себе безусловного добра - для нравственного поведения он необходим, но не достаточен, хотя во многих религиозных учениях именно аскетизм считался единственной основой правильного поведения. "Бывали и бывают успешными аскетами не только люди, преданные духовной гордости, лицемерию и тщеславию, но и прямо злобные, коварные и жестокие эгоисты. По общему признанию, такой аскет гораздо хуже в нравственном смысле, чем простодушный пьяница и обжора, или сострадательный развратник" [5, с.152].

Нравственный смысл аскетизм приобретает лишь в соединении с альтруизмом. Жалость, лежащая в основе альтруизма соединяет человека с миром всего живого, тогда как стыд отделяет его от природы. Сочувствие, соучастие сами по себе не являются основой нравственного поведения, они могут заключать в себе и своекорыстие, например, радость совместно с кем-либо доставляет удовольствие. Жалость же бескорыстна: "…жалость прямо побуждает нас к действию с целью избавить другое существо от страдания или помочь ему. Такое действие может быть чисто внутренним, например, когда жалость к врагу удерживает меня от нанесения ему обиды или вреда, но и это, во всяком случае, есть действие, а не пассивное состояние, как радость или удовольствие. Разумеется, я могу находить внутреннее удовлетворение в том, что не обидел ближнего, но лишь после того, как акт воли совершился" [5, с.156].

Жалость, безотносительно от ее объекта, является добрым чувством. Человек способен пожалеть врага или преступника, такого род чувство не будет оправданием преступления, а лишь проявлением естественного нравственного основания. "…Жалость есть добро; человек, проявляющий это чувство, называется добрым; чем глубже он его испытывает и чем шире применяет, тем он признается добрее; человек безжалостный, напротив, называется злым по преимуществу" [5, с.163].

Человек, жалея другого, тем не менее, ясно осознает нетождественность его себе, но признает объект своей жалости имеющим "права на существование и возможное благополучие" [5, с.163]. Таким образом, альтруизм утверждает принцип равенства, принцип правильного взаимоотношения людей и вообще живых существ, справедливости, когда за другими я признаю те же чувства и права, которые имею я сам.

В этом альтруистический принцип нравственности перекликается у Вл. Соловьёва с категорическим императивом И. Канта, но не повторяет его: "В совершенном внутреннем согласии с высшею волею, признавая за всеми другими безусловное значение, или ценность, поскольку и в них есть образ и подобие Божие, принимай возможно полное участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире" [5, с.185].

Соловьёв различает внутреннее существо нравственности это целость человека, заложенная в его природе, как пребывающая норма, формальный принцип нравственности или нравственный закон долженствование и реальные проявления нравственности. Аскетизм и альтруизм - именно те реальные нравственные принципы, которые, с точки зрения Соловьева, приближают человека к Абсолюту.

Но реальные проявления нравственности и во времена Вл. Соловьёва, и сегодня далеки от совершенства. Связано это с тем обстоятельством, как считает Вл. Соловьёв, что действительное человечество - это "распавшееся человечество". Оно не сосредоточено и не поднято единым абсолютным интересом к Богу, "рассеяно в своей воле между множеством относительных и бессвязных интересов" [5, с.374]. Соловьёв предупреждает, что "исторический процесс есть долгий и трудный переход от зверочеловечества к богочеловечеству" [5, с.182].

Более того, Добро не имеет для нас всеобщего и окончательного осуществления. Добродетель никогда не бывает вполне действительною. Однако "мера добра в человечестве вообще возрастает… в том смысле, что средний уровень общеобязательных и реализуемых нравственных требований повышается" [5, с.182]. Человек многое может, но главную его роль Вл. Соловьёв видит в собирании вселенной в идее, собрать же вселенную в действительности по силам только богочеловеку и Царству Божию.

Нравственное совершенствование возможно благодаря разумной свободе. "Нравственность всецело держится на разумной свободе, или нравственной необходимости, и совершенно исключает из своей сферы свободу иррациональную, безусловную, или произвольный выбор". А выбор определяет Добро "всею бесконечностью своего положительного содержания и бытия, следовательно этот выбор бесконечно определен, необходимость его была абсолютная, и произвола в нем никакого" [5, с.73].

Этот закон, сформулированный Вл. Соловьёвым, и есть путь ко Всеединству. Именно поэтому "нравственная природа человека есть необходимое условие и предположение богочеловечества" [5, с. 197], а "нравственная жизнь открывается как задача всеобщая и всеобъемлющая" [5, с.237].

Значимость человека как нравственного существа принципиальна для Вл. Соловьёва. Богочеловечество как цель не может осуществиться без деятельной личности, нравственно самоорганизующейся, одухотворяющей собой "собирательного человека", органическую и неорганическую природу. Наделение человека природными основаниями нравственности, восходящей к абсолютному Добру, дает основания Вл. Соловьёву говорить о причастности каждого члена общества к "абсолютной полноте целого" с одной стороны, а с другой (и в этом оригинальность подхода философа), настаивать на том, что сам человек необходим "для этой полноты не менее, чем она для него" [5, с.371].

Представляется важным вывод Вл. Соловьёва о том, что природные основания нравственности, ее причастность к Абсолютному Добру это необходимое, но не достаточное условие нравственного совершенствования человечества на пути к Всеединству, так как человеческая личность, обладая бесконечностью своего содержания из-за причастности к абсолютной полноте Богочеловечества, тем не менее является лишь возможностью, но не действительностью. На сегодняшний день, считает Вл. Соловьёв, для человека характерно слепое подчинение внешним обстоятельствам жизни, и, прежде всего, подчинение высшей силе Абсолюту Богу [1].

Заключение

"Преодоление морали, в известном смысле даже самопреодоление морали - пусть это будет названием той долгой тайной работы, которая предоставлена самой тонкой, самой честной и вместе с тем самой злобной современной совести как живому пробному камню души. Делать нечего: чувства самопожертвования, принесения себя в жертву за ближнего, всю мораль самолишений нужно безжалостно привлечь к ответу и к суду" Россия, по словам Бердяева, сразу признала Ницше не как философа культуры, но как "мыслителя религиозного", и приведенная цитата из работы Ницше "По ту сторону добра и зла" демонстрирует привлекательность ницшеанского решения проблемы Добра и Зла. Отрицание морали, нравственных начал действительно делает ненужными альтруизм, аскетизм, самопожертвование - и сильно облегчает человеку жизнь.

Соловьёв был одним из первых в России, кто разобрался в религиозном характере учений Ницше, прежде всего - в характере высказанной в книге "Так говорил Заратустра идеи "сверхчеловека". В статье "Идея сверхчеловека" Соловьёв пишет, что из "трех очередных", "модных идей" - "экономического материализма, отвлеченного морализма и демонизма "cверхчеловека"" - которые владеют современными умами, самая важная "эта третья". Философ увидел в ней попытку отрицания понятия человека как существа нравственного, способного выбирать между добром и злом, соблазн отрицания самой "человечности" человека.

Соловьёв осознавал, что эта, обозначенная "сверхчеловеком" прокламация выхода "по ту сторону добра и зла" есть соблазн соблазнов. Ницше устремлен к сверхчеловеку, к сверхчеловеческому пути, но этот сверхчеловеческий путь может быть пройден только либо "божественно", либо "демонически"; другой возможности не существует. "Святость" или "демонизм" это единственная альтернатива пути к "другому миру".

Труд Соловьева - это действительно оправдание добра, намерение показать, что в природе человека есть все необходимые основания для добра. Но первичные основания сами по себе не гарантируют нравственного поведения, добро не имеет всеобщего и окончательного осуществления и пребывает в постоянной борьбе со злом. И здесь человек легко может поддаться соблазну пойти легким путем, отказаться от борьбы, и философия Ницше - убедительное тому доказательство. В противовес таким этическим инверсиям Соловьев утверждает: существует добро, не подчиненное никаким случайностям, никаким внешним ограничениям, но такое добро - не от мира и не от человека, оно - от Бога. И смысл человеческого бытия - в приобщении к этому добру, а иначе оно вообще не имеет смысла.

Определяющим во всех преобразованиях для В.С. Соловьёва было изменение нравственно-религиозного сознания людей, изменение их отношения к миру и жизни. В вере в духовную силу добра, которая должна спасти и преобразовать всю действительность, заключен и идеализм, и гуманизм В.С. Соловьёва.

Список использованной литературы

1. Борисенко Л.О. Нравственность как основа всеединства и историософии В.С. Соловьёва. Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия "Symposium", выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.178-185

2. Зеньковский В.В. История русской философии. Т.1. Ч.1.Л., 1991.

3. Зобова М. Р.В.С. Соловьёв о свободе выбора Минувшее и непреходящее в жизни и творчестве В.С. Соловьёва. Материалы международной конференции 14-15 февраля 2003 г. Серия "Symposium", выпуск 32. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. С.23-25

4. Лосев А.Ф. Владимир Соловьёв и его время. М.: Прогресс, 1990.

5. Соловьёв В.С. Оправдание добра: Нравственная философия. М.: Республика, 1996.

6. Трубецкой Е.Н. Миросозерцание Вл. Соловьёва. Т. II.

Делись добром ;)