Вопрос 34.Человек и общение. Межличностные отношения человека, их основные формы.

Ранее говорилось, что человек в своей деятельности выступает всегда как субъект по отношению к объекту. Для преодоления этого классического разделения в современной социальной философии вводится понятие интерсубъективности – совершенно особой реальности межсубъектного взаимодействия, которая и образует мир человеческого опыта. Мир человеческого опыта в предельно широком его понимании отличается тем, что к нему принадлежат "другие" субъективности, наделенные такой же активностью как "я".

Я и Другой. В известной нам истории человеческой мысли были реализованы две возможные позиции относительно постижения тайны собственного бытия и бытия мира: либо мы способны к постижению в предельном самоуглублении и отрешенности (например, в индийской философии), либо в беспредельной коммуникации и диалоге (современный персонализм, экзистенциализм). Как и все противоположности, противоположности этих двух подходов в пределе должны сойтись в некоем единстве согласия. Дело в том, что межличностные отношения в принципе возможны, только если другая личность предстает как суверенная, независимая, обладающая безусловной значимостью. Другой – "свое иное" (Гегель), alter ego. То, что мы можем узнать, необходимость существования чего для своего собственного существования, которое мы можем ощутить.

Суть проблемы заключается в том, что Другой – так же является субъективностью и духовной "самостью", но когда мы смотрим на него как на Другого – он предстает перед нами как вещь, объект. Другой – это иное душевно-духовное единство, что означает невозможность переживания в моем сознании всего богатства личности Другого. Другой никогда не может быть полностью открыт, также как никогда не может быть полностью приоткрыта для нас потаенность нашего "Я" (нашего бытия-в-себе).

Субъективность в чистом виде, каковой является наша духовная самость, не допускает, по самой своей идее, связи с чем-то внешним по отношению к ней. Получается, что другая личность в полной мере трансцендентна нам. Это противоречие, вполне осознанное в современной философии, в которой человеческая субъективность обладает не меньшими правами, чем столь долго привлекавшая умы выдающихся представителей человечества объективность, разрешается средствами разных теорий.

В непосредственно-личных контактах инаковость Другого переживается особенно отчетливо. Более того, другая личность является для нас самым радикальным опытом инаковости. Личности несоизмеримы и несравнимы, поскольку они являются уникальными и неповторимыми субъектами.

Субъективность первична по отношению к любой предметной деятельности, она значит для нас больше, чем природа.

Ибо любая действительность дается нам не иначе как в личном опыте (объект для нас может существовать не иначе как факт нашего сознания, и именно в личном сознании предметы восприятия наделяются значениями, смыслами и т. д.). Вся жизнь в таком случае может быть представлена как совокупность межличностных отношений.

Согласно Мартину Буберу, знать себя мы можем только через Другого, не соотнеся себя с Другим, мы ничего не можем сказать о себе… Понятное – может быть только личным, непонятное и непостижимое – значит неличное, или то, что чуждо мне.

Между Я и Другим, при любом характере общественного устройства и вне зависимости от любых других привходящих факторов, существует напряжение, которое, поэтому, с полным правом может быть названоэкзистенциальным. Для преодоления этого напряжения, изоляции всякого Я от веера возможностей, которые таит в себе Другой, и которые могут быть неприемлемыми и опасными, общество предлагает правила вежливости, позволяющие смягчать конфликты и противостояния, а также открывающие возможности для сближения между личностями, или такое общественное празднество как карнавал, современная форма древних мистерий, в которых человек обретал возможность забвения себя и слияния в экстатическом единстве (не приводящем, впрочем, к полному отождествлению) с Другим и природой.

Именно "надбиологическая" специфика взаимоотношений между человеческими индивидами определяет и наличие в обществе таких феноменов, как любовь и дружба.

Любовь как специфическое человеческое отношение исторически формировалось постепенно, вырастая из таких биологических форм поведения высших животных, как привязанность, верность, самопожертвование. Специалистам, изучающим сложные формы поведения животных известны часто повторяющиеся случаи моралеподобного поведения в стаях хищников или семьях других живых существ. Однако их вряд ли правомерно отождествлять с человеческим поведением, и вот почему.

Известный советский журналист 70-х годов Евгений Богат, в своей книге "Что движет солнцем и светилами", посвященной любви великих людей, писал, что он долго недоумевал, отчего в античной Греции, прославившей себя прекрасными статуями красивейших женщин, женщин, на самом деле, не любили. Достаточно указать, что даже свободным гречанкам, не достигшим 50 лет, не рекомендовалось появляться на улицах без сопровождения, потому что по тогдашним законам их безнаказанно мог обидеть даже раб. Обычным домохозяйкам возбранялось также самостоятельно выбирать себе возлюбленных, читать и писать книги, заниматься любым искусством. Позволить себе роскошь любить по собственному желанию, заниматься наукой или философией могли лишь гетеры – "продажные" женщины, тела которых ценились дороже золота.

Этот парадокс вполне объясним тем, что античная Греция славилась своим искусством противопоставления человеческого природного естественному, а прекрасное тело – это нечто божественное и надприродное. Тело обожествлялось и ценилось, как и ум или тело мужчины, но сам человек в целом еще не был ни для себя, ни для других собственно Человеком. Протагор лишь провозгласил свое знаменитое "человек есть мера всех вещей", но декларация не была превращена еще в системно-последовательное отношение.

Лишь на заре эпохи Возрождения отношения Абеляра и Элоизы открыли новую эру человеческих отношений – отношений Любви. Любви, в которой телесное влечение и восхищение умом, нравственными добродетелями Другого были тесно взаимосвязаны и синтезированы. Любить, по Э.Фромму, – это относиться к Другому, как к себе, а

к себе – как к другому. "Тот, кто умеет любить только других, – писал Э. Фромм, – не умеет любить даже других. А тот, кто умеет любить только себя, не умеет любить даже себя".

Любовь, таким образом, это вершина человеческих отношений, суть которых заключается в умении соизмерять собственное "Я" с "Я" другого человека или других людей; в навыке критического отношения к себе и другим, при котором не теряется восхищение и привязанность; в способности радоваться Самому и желать равно такой же радости Другому.

"Дружба" – это более спокойное отношение, но такое же, как и любовное, отношение равноправия и равноучастия двоих или более людей в одном и том же деле, сохраняемое во времени и не теряющее равноправности даже при изменениях, происходящих в характере, внешности, социальном или образовательном статусе участников дружбы.

И любовь, и дружба могут осуществляться на разных уровнях и с различной степенью интенсивности, зависящей от характера господствующих общественных отношений и типа личности, олицетворяющей любовь. Русский язык позволяет выражения "любовь к Богу" и "любовь к человеку"; "любовь к Родине" и "любовь к природе или общественным благам". В любом случае речь идет об отношениях, в которых радость от общения с объектом любви легко может перейти в стадию самопожертвования ради благополучия объекта любви. В противоположном случае отношение является не любовным, а его суррогатом, или подобием.