10. Русский космизм (н.Федоров, в. Вернадский, к.Циолковский).

Название «русский космизм» появилось в 60-е годы, в период бурного ликования по поводу начала практического освоения космоса и обращения в связи с этим к почти забытому тогда наследию К. Э. Циолковского. Охватило оно собой довольно широкое направление русской культуры конца XIX — начала XX вв., представленное именами: в живописи — Рериха и Нестерова, в музыке — Скрябина, в поэзии — Тютчева, Брюсова. Философское же направление сложилось вокруг трудов Н. Ф. Федорова и философских идей К. Э. Циолковского, поддержанных в работах крупнейших русских ученых А. Л. Чижевского и В. И. Вернадского.

Одним из главных вопросов, над которыми мучительно размышляли философы «космисты», был вопрос о дальнейших перспективах развития человечества. И несмотря на огромные различия в работах столь не похожих по стилю мышления и образу жизни авторов, мы можем найти у них общие идеи, дополняющие, развивающие друг друга и вылившиеся в целое своеобразное направление русской философии.

«Русский космизм» впервые стал обосновывать идею объединения людей исходя не столько из идеологических и политических, сколько из экологических и нравственных причин. Таким образом, важнейшей чертой этого философского направления стало соединение воедино таких не соединяемых ранее проблем, как проблема выхода в космос, сохранение природной среды и установление всеобщего человеческого братства.

Центральной фигурой в рассматриваемой нами философской традиции стал Н. Ф. Федоров. Незаконнорожденный сын князя П. И. Гагарина, он получил блестящее образование, изучив основные европейские языки. Бросив незадолго до окончания Ришельевский лицей в Одессе, в течение четырнадцати лет он учительствовал в провинциальных городках России, а позже работал библиотекарем сначала в Чартковской библиотеке, а затем на протяжении 25 лет в библиотеке Румянцевского музея.

При жизни Федоров практически не печатался, тем не менее, его личность и идеи были хорошо известны в образованном московском обществе. Он оказал большое влияние на Л. Н. Толстого, некоторое время они были даже дружны; под влиянием философских идей Федорова в один из периодов своего творчества находился известнейший русский философ В. С. Соловьев. Чрезвычайно заинтересовался его идеями в конце своей жизни и Ф. М. Достоевский. Узнав о желании Достоевского получить более полное представление о его учении, Федоров два лета (только в этот период он был свободен) составлял краткий очерк своего учения, но закончил его только после смерти Достоевского. Эта работа, где впервые систематически излагалось учение Федорова, позже составила значительную часть его основного труда «Философия общего дела».

Впервые работы Федорова были опубликованы после его смерти учениками. Апокалиптические идеи, основывающиеся на христианском учении 6 конце света, оказывали большое влияние на взгляды многих русских мыслителей. Не исключением был и Федоров. Но в своем творчестве он восстает против фатальности этих пророчеств, отказывается их принимать как рок. Он (как никакой другой мыслитель в России) чувствует свою ответственность за людей, живущих с ним рядом, за тех, кто жил раньше и кому предстояло жить в этом мире. Он мечтает спасти человечество, мечта о человеческом бессмертии пронизывала все его творчество. Но как достигнуть бессмертия, избежать библейских пророчеств, каковы пути, ведущие в будущее? В отличие от многих своих современников, Федоров считал, что эволюция человечества посредством наращивания интеллектуальной мощи (через развитие техники) — это стихийное развитие, иллюзорная форма эволюции, которая ведет в тупик. Технические достижения, решая сиюминутные задачи, одновременно разрушают природу, ведут к ее гибели, а значит и гибели человека.

Действительное же бесконечное развитие станет возможным только тогда, когда человек обратит внимание на себя самого, на свою естественную природу и поймет, что развитием необходимо управлять сознательно. Но это сознательное управление эволюцией должно осуществляться, по мысли Федорова, «существами разумными и нравственными, трудящимися в совокупности для общего дела». Это общее дело, по твердому убеждению Федорова, есть достижение единства человечества. Корень многих бед видит он во всеобщем небратстве, разъединенности людей территориальными границами, национальными и социальными перегородками и предрассудками. Но единение людей не должно ограничиваться рамками одного или даже нескольких поколений. Необходимо стремиться ко всеобщему братству, к объединению всех поколений, бывших и будущих. И в проекте «Философии общего дела» рождается утопия о возможности физического воскрешения всех предшествующих поколений для воссоединения человечества, которое должно произойти не только в пространстве, но и во времени. Только тогда разум всех живущих когда-либо и живущих теперь сможет сознательно управлять природой, без чего невозможно дальнейшее развитие.

Н. Ф. Федоров, усматривая основное зло для человека в смерти, порабощенности его силой природы, выдвинул идею регуляции природы средствами науки и техники. Высшая цель такой регуляции — воскрешение предков («отцов»); путь к нему лежит через овладение природой, переустройство человеческого организма, освоение космоса и управление космическими процессами. Воскрешение, достижение бессмертия им мыслится как «общее дело» человечества, ведущее к всеобщему братству и родству, к преодолению всякой «вражды». «В настоящее время, — пишет Федоров, — дело заключается в том, чтобы найти, наконец, потерянный смысл жизни, понять цель, для которой существует человек, и устроить жизнь сообразно с ней. И тогда сама собой уничтожится вся путаница, вся бессмыслица современной жизни». Федоров утверждает, что от правильного понимания жизни следует перейти к осуществлению того, что нам открывается. Он называет свою установку «проективной». «К истории, — пишет Федоров, — нужно относиться не «объективно», то есть безучастно, и не «субъективно», то есть с внутренним лишь сочувствием, а «проективно», то есть превращая знания «в проект лучшего мира». «Чтобы сделаться знанием конкретным и живым, философия должна стать знанием не только того, что есть, но и того, что должно быть».

Он делает вывод, что «природу в том несовершенном виде, в каком она, по человеческому незнанию и безнравственности, и поныне пребывает, нельзя в строгом смысле признать произведением Бога — ибо в ней предначертания Творца частию еще не выполнены, а частию даже искажены». Разделяя точку зрения метафизического теоцентризма, он говорит о «спасении безграничной Вселенной» и думает, что спасение это должно осуществиться на «такой ничтожной пылинке, как Земля». Федоров считал, что раз нам дано познать Вселенную, то значит дано и овладеть ею, — нам предстоит «не только посетить, но и насе­лить все миры Вселенной». Для этого, считает ученый, и создан человек. В статье «Вопрос о братстве, или родстве, и о причинах небратского, неродственного, то есть немирного состояния мира и средствах к восстановлению родства» Федоров пишет, что «жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других (альтруизм), а со всеми и для всех». Эта неутомимая жажда Царства Божия как полноты, как жизни «со всеми и для всех» была не простой идеей, была движущей силой всей его внутренней работы, страстным горячим стимулом всех его исканий — его критики окружающей жизни, его размышлений о том, как приблизить и осуществить Царство Божие.

Острое ощущение «небратства» в мире определяет его критичное отношение к современности, ко всей истории, потому что «история, — пишет Федоров, — есть (в сущности) разорение природы и истребление друг друга». Он глубоко уверен, что именно человек призван владеть природой и преображать «хаос» бытия в космос.

Федоров выдвинул идею трудового соучастия людей в спасении мира — «все должно быть преобразовано трудом», «ничто не должно остаться для человека данным, даровым».

Он обосновал «философию общего дела», систему «проектной философии», то есть философии «действия», а не пассивного созерцания мира. Именно эта черта и связывает Федорова со всей русской философией. В диалектике русских философских исканий Федорову принадлежит определенное место.

В полном согласии с традицией отечественной философии рассматривать любую проблему через призму исторической судьбы России, российской уникальности и богоизбранности Федоров считал, что общее христианское дело, на которое он возлагал все свои надежды, должно начаться в России, как стране наименее испорченной безбожной цивилизацией. Интересно, что Циолковский был лично знаком с Федоровым. Сам Циолковский так вспоминает об этом: «В Чартковской библиотеке я однажды познакомился с одним из служащих. Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров, друг Толстого, изумительный философ и скромник. Федоров, друг Толстого, раздавал все свое жалованье беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером». Сейчас трудно сказать в какой степени, но безусловно, что знакомство с Федоровым оказало влияние на становление мировоззрения молодого Циолковского.

К. Э. Циолковский был не только ученым-теоретиком и ученым-экспериментатором, но и научным фантастом. А в научной фантастике он был и философом, и тонким и точным предсказателем будущей реальности (повести «Грезы о Земле и небе», «Вне Земли», «Живые существа в космосе» и другие). Циолковский писал, например, о том, что на Луне с ее шестикратно уменьшенной силой тяжести передвигаться лучше всего прыжками, отталкиваясь от грунта обеими ногами вместе.

А в фантастической повести «Живые существа в космосе» он писал о взаимодействии и взаимопомощи всех «солнечных систем», где есть разум.

Отец русской космонавтики (именно в этом словосочетании имя Циолковского упоминается чаще всего) очень расстраивался, когда всю его деятельность связывали только с работой над ракетным двигателем. Его интересы были гораздо шире, всю жизнь он пытался найти ответы на вечные и вечно мучительные для человечества вопросы: кто мы? откуда? куда идем?

Понять наш мир, считал он, можно только с космической точки зрения. Закономерно, что, родившиеся в разных культурных и географических регионах, все религии несут в себе представления о душе, вечной жизни, потустороннем мире. Для Циолковского это было знаменательно, в этих представлениях он видел символы, смутные догадки о будущем человечества, расшифровать которые необходимо с космической точки зрения. Материя бесконечна в своем развитии, и человек (носитель разума) конечно же не является последней ступенью. Будущее мира связано с космосом, и человечество как единый объект эволюции изменится. Оно, считал Циолковский, пройдя несколько эволюционных этапов расселения и жизни в космосе, через сотни миллиардов лет превратится в вид лучистой энергии, заполнив собой все космическое пространство.

Космос для него не только будущее человечества, но и мерило его сегодняшней жизни. Центральной в космической этике Циолковского стала идея о том, что цель жизни и вся деятельность разумного существа должны служить прогрессу всего космического целого, поскольку это ведет к устранению в космосе несовершенства жизни, зла и страданий. Жизнь каждого человека — частичка общего процесса; своим поведением, нравственностью он определяет не только свой путь, но и жизнь космического целого. Человек ответственен не только перед собой, но и перед тем будущим, частью которого он является; его жизнь есть служение человечеству не только сегодняшнему, но и будущему, он в ответе за него. Только это может открыть путь к бессмертию.

К. Э. Циолковский был идеологом и энтузиастом космического расселения человечества в Солнечной системе и других звездных мирах. Он предусматривал в отдаленном будущем полную биохимическую перестройку обитателей Земли и превращение их в разумные «животные-растения», непосредственно перерабатывающие солнечную энергию. То есть носители разума в будущем должны максимально отделиться от среды обитания.