Диалог: Что такое истина?
Doctor: Вопрос о понятии истины является одним из самых важных в истории философской мысли. Вне ответа на него любые высказывания о Добре, Красоте и Справедливости будут иметь произвольный характер.
Ignorant: А разве этот вопрос не имеет однозначного ответа? Каждый человек способен отличить истину ото лжи, и этого ему достаточно. Возьмем такие утверждения:
Вода в море соленая.
Вода в реках не соленая.
Вода кипит при 100° С.
Волга впадает в Каспийское море.
Истинность этих утверждений ни у кого не вызывает сомнения, так же как очевидна ложность, например, таких суждений:
Москва расположена на берегу Балтийского моря.
Ласточки живут в реке.
Всякий, кому хочется узнать, истинно или ложно то или иное утверждение, легко может это сделать, сравнив его с тем, что есть на самом деле.
Doctor: Но ведь далеко не всегда истинность какого-то положения легко проверить его сопоставлением с тем, что «есть на самом деле». В повести Марка Твена «Том Сойер за границей» Том вместе со своим другом Геком Финном летит на воздушном шаре над Соединенными Штатами Америки. Гек Финн внимательно смотрит вниз, сопоставляя свои наблюдения с картой. Вскоре он убеждается, что карта «врет», поскольку на карте разные штаты окрашены в разные цвета, а «на самом деле» их цвет один и тот же — зеленый.
«Да неужто ты воображаешь, что каждый штат в природе такого же цвета, как на карте?
Скажи-ка, Том Сойер, для чего, по-твоему, существует карта? Ведь она сообщает нам о фактах?
Разумеется.
Ну а как же она может сообщать нам о фактах, если она все врет?
Ох ты, болван несчастный! Ничего она не врет.
Нет, врет.
Нет, не врет
Ну ладно, если она не врет, тогда, значит, все штаты разного цвета. Что ты на это скажешь, Том Сойер?»
Как видим, здесь трудность возникла даже несмотря на то, что Гек имел возможность наблюдать, что есть «на самом деле».
Гераклит: Подобным же образом я спрашивал о морской воде: чистая она или грязная, пригодна для питья или нет? Здесь, казалось бы, вопрос ясен: морская вода — горькая, для питья не годится. Однако морские рыбы обходятся без пресной воды. Поэтому следует высказываться осторожно: морская вода и чистейшая, и грязнейшая. Рыбам она пригодна для питья и целительна, людям же для питья не пригодна и вредна.
Doctor: Тогда, казалось бы, вторая часть утверждения Гераклита истинна безо всяких оговорок: людям морская вода для питья не пригодна. Но, побывав на Балтийском море, вы не станете утверждать это с прежней уверенностью. Поезжайте весной к Черному морю, в Одессу. Вы опять-таки сможете напиться морской воды, и с вами ничего не случится. Скажете, здесь «не типичная» морская вода. Хорошо, будем говорить о типичной морской воде. Сотни лет во флотах всех стран морякам запрещалось пить морскую воду. Люди гибли от жажды посреди океана воды. Но вот французский врач Ален Бомбар без запаса пресной воды, один, на резиновой лодке переплыл океан и доказал на опыте, что морскую воду человеку пить можно.
Ignorant: Да, приходится признать, что вопрос об истине не так прост, даже если речь идет о таком частном вопросе, как пригодность для питья морской воды.
Doctor: А ведь есть вопросы и посложнее. Тем, кто читал в журналах и газетах отзывы критиков и зрителей на различные кинофильмы, театральные постановки, хорошо известно, как непохожи иногда бывают мнения об одной и той же кинокартине, постановке или только что вышедшей книге. Может быть, для выяснения истины в этих случаях следует произвести подсчет числа сторонников разных точек зрения: где больше сторонников, там и истина?
Именно таким образом — количественно, через мнение большинства — и пытались некоторые философы определить понятие истины. Однако стоит только вспомнить о том, что еще сравнительно недавно большинство людей были убеждены в, существовании нечистой силы, домовых и ведьм, чтобы усомниться в достоинствах количественного способа выявления истины. Истина далеко не всегда на стороне большинства.
Ignorant: Тогда получается, что истины вообще не существует?
Doctor: Многие мыслители приходили именно к такой точке зрения. Обосновывая ее, они не только ссылались на различие мнений по одному и тому же поводу, но и приводили аргументы чисто логического характера. От древних греков дошла до нас история о критянине Эпимениде, сказавшем как-то, что все критяне — лгуны. Если это высказывание истинно, то есть действительно все критяне — лгуны, то Эпименид, будучи критянином, лжет, и, следовательно, его высказывание о критянах ложно. Получается, что, допустив истинность высказывания Эпименида, мы должны констатировать его ложность, а тем самым стирается граница между истиной и ложью.
Эвбулид: Однако в той форме, в какой вы изложили здесь тезис Эпименида, он довольно легко разрешим, стоит только допустить, что существуют критяне, которые иногда лгут, а иногда говорят правду,— что вполне правдоподобно.
Но я готов предложить свою версию «парадокса лжеца». Допустим, я утверждаю, что то, что я сейчас говорю, — ложь.
Если это правда, то есть если я говорю истину, то это означает, что я говорю ложь, а если то, что я говорю,— ложь, это означает, что я говорю истину. И здесь нам уже не поможет предположение о том, что я иногда говорю истину, а иногда — ложь. Ведь речь идет об одном и том же высказывании.
Doctor: Чтобы устранить всякую двусмысленность, перефразируем высказывание Эвбулида следующим образом:
. Высказывание, записанное в этой рамке, ложно
Если это высказывание истинно, то – если ему же и верить – оно
оказывается ложным, а если оно ложно, то, значит, верно то, что оно утверждает, то есть высказывание истинно.
Ignorant: Как же тогда быть?
Doctor: Рассказывают, что древнегреческий философ Диодор Кронос, будучи не в силах решить этот парадокс, «от огорчения» скончался. Другой философ — Филипп Косский, пытавшийся разобраться в парадоксе, не перенес неудачи и кончил жизнь самоубийством.
Альфред Тарский. Я считаю, что «парадокс лжеца» неразрешим в рамках так называемых естественных языков: русского, немецкого, польского и т.д., поскольку все эти языки настолько богаты по своим выразительным средствам, а сам синтаксис естественных языков столь неопределен, что в них можно сформулировать предложения самого экстравагантного вида. Для того, чтобы избежать парадоксов, я предлагаю перейти к специально построенным логическим языкам, с помощью которых можно устранить семантическую многозначность понятий.