1. Проблема сознания в историко-философской традиции

Изначально люди задумывались над природой своего сознания. Правда, мысль о сознании была облечена в форму размышления о состоянии души, лишь покидающей свое убежище во время сна. Пройдет значительный период времени, пока осуществится дрейф от понятия души к категории сознания.

В рамках античной натурфилософии душа воспринимается как бессмертное демоническое существо, заключенное в «темницу» тела. Неизвестно, как душа связана с телом, но мыслится она еще физически. Душа рассматривалась то как воздух, то как огонь, то как движение «тончайших» атомов. По Гераклиту, душа (психея) связана с огнем мирового разума — логоса, выступающего в качестве первоосновы бытия мира. Чем свободнее эта связь, тем богаче умственная жизнь человека. Язык философии Гераклита сплошная метафора, но он может быть ближе всего к так называемому косвенному языку описания (осмысления) феномена сознания. Идея связи психеи с огнем мирового разума найдет свое развитие в философии Платона, где душа и разум отдельно взятого человека предстают как отраженный свет мировой души и мирового разума.

303

Вслед за Сократом Платон выделяет понятие идеального как некой противоположности материальному. Сущность души идеальная, а одной из ее способностей является ум. Ум предельно организован, упорядочен. Он есть предел совершенства, а посему ум прямо и непосредственно замыкается на мир идей как мир подлинного бытия.

Изменчивому миру вещей Платон не только противопоставляет неизменный мир идей как мир «истинного бытия», но и обосновывает приоритет идеального начала над материальным, утверждает господство общего, существующего вне единичного и над единичным. Категориальный каркас философской системы Платона составляет «идея» как активное, формообразующее начало и «материя» как страдательное основание. Эта пара категорий замыкается на мировую душу.

Мировая душа обеспечивает целесообразное соединение идеи и материи, их единство. Поскольку душа человека является отраженным светом мировой души, то на этом основании Платон выстраивает и свою концепцию познания как припоминания. Отсюда ставка на интуицию, которая обеспечивается искусством диалектики как «определенной способности задавать вопросы для разрешения соответствующей проблемы».

Исходя из примата идеального над материальным, ставя под сомнение как чувственный мир, так и чувственный уровень его познания, Платон приходит к рефлексии (самопознанию). Последнее становится возможностью через познание мира, через обретение сознанием своей онтологической укорененности. Идея рефлексии сознания в философии Платона — это первая и высшая абстракция. И, несмотря на то, что в последующее время оно обретает формы мифологизации, сознание заявило о себе, о своей значимости. Сущность мира

304

идей открывается в акте рефлексивного сосредоточения. Последнее в условиях максимального, предельного понимания обеспечивает субъекту рефлексии информационный материал, из которого возникают наши понятия о мире, оформляется «рефлексивный дубль» бытия мира; завершается акт «рефлексивного схватывания человеком в себе трансцендирующего его мира». И этот акт становится реальностью только и только через сознание человека.

Проверкой рефлексивного дубля станет практика общественного человека. Но это будет вывод последующего развития философской мысли. Без практики удачно выбранная абстракция рефлексии повисала в воздухе, ибо была лишена своей методологической направленности. Более того, эта платоновская абстракция, как справедливо заметил М. Мамардашвили, сразу же подверглась процессу натурализации. (См.: Там же. С. 13). Допущение абстрактных, идеальных объектов стало аксиомой (неоспоримой истиной) существования сверхчувственной реальности.

В развитие учения о душе внес свой вклад и Аристотель. В трактате «О душе» он анализирует накопленный опыт познания душевной деятельности людей, которая опирается на ощущения и представления, память и знания, желания и волю. По Аристотелю, душа и тело неотделимы друг от друга, как форма и материя. Душа является организующим принципом человеческой жизни. Она имеет свои этапы развития: растительный, животный и разумный. Только третий этап развития души обеспечивает полноценную жизнедеятельность человека, обладающего познающим и деятельным умом.

В условиях парадигмы теоцентризма разрабатывается идея спонтанной активной души, которая несла уже печать сознательного начала. В философии Фомы Аквинского все процессы человеческой психики проходили по реестру сознания. Было введено понятие «интенция», обозначающее особую направленность сознания на мир бытия.

305

На разработку проблемы сознания существенное влияние оказали мыслители Нового времени. Если античность «подарила абстракцию» рефлексии, то Новое время не только реабилитировало эту абстракцию усилиями Р. Декарта, но и дополнило новой абстракцией. Суть последней заключалась в «разрешимости» сознания, способности обеспечивать опытное знание. Через названную абстракцию легализуется конкретный способ обращения с сознанием, как с инструментом освоения мира.

Ф. Бэкон не только обращает внимание на операциональность сознания, но и указывает на то, что ослабляет возможности сознания. Он говорит о необходимости очистить сознание от «идолов». Отчасти они присущи самой природе человеческого разума, отчасти возникли в процессе становления и развития человеческого познания, отчасти являются издержками индивидуального развития человека. Призраки (идолы) создают ложные представления, искажают подлинный лик природы, препятствуют человеку обрести истину.

Идол «рода» присущ самой природе человека. Все восприятие покоится на аналогии человека, а не на аналогии мира. Ум человека «уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая к природе вещей свою природу, отражает вещи в искривленном и обезображенном виде» (Бэкон Ф. Соч. В 2 т. М., 1977–1978. Т. 2. С. 18).

Идол «пещеры» дополняет призрак рода. Суть его заключается в том, что кроме идолов, общих для всего человечества, каждый человек имеет «свою собственную пещеру», которая значительно «ослабляет и искажает естественный свет природы». Речь идет об индивидуальных особенностях человека. Индивидуальные потребности и интересы людей редактируют их познавательные усилия и оценки. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает увидеть, чем в то, что является подлинной действительностью, ибо разум человека несет на себе печать его воли и чувств. В этом случае только коллективный опыт может исправить опыт индивидуальный.

306

Идол «площади» порождается речевым общением людей. Он является следствием сложившихся стереотипов, когда те насилуют и подчиняют разум. Они проникают в человеческое сознание и извращают логику мысли, ибо слова зачастую говорят не о том, что есть вещь, а, скорее, о том, какое она имеет значение для людей. Кроме того, слова используются не только для открытия истины, но и для ее сокрытия.

Идол «театра» порождается слепой верой в авторитеты и доктрины. Философ обращает внимание на то, что каждая из доктрин, как правило, задает канон вымышленного мира, к тому же ретроспективного. «Истина — дочь времени, а не авторитета». (Там же. С. 46).

Опираясь на эти идолы, сознание человека, двигаясь от самых незначительных фактов, может возноситься к самым широким, квазиобоснованным обобщениям. К сожалению, этому содействует и гносеологическая вера.

Последняя бывает подчас сильнее любых доказательств. Поэтому философ и рекомендует к крыльям ума подвешивать гири, чтобы ум держался ближе к фактам, к природе.

Свой способ обращения с сознанием вводит и Р. Декарт, о чем свидетельствуют его сочинения «Правила для руководства ума» и «Рассуждение о методе». Мыслитель вменяет сознанию в обязанность осуществлять освоение мира с поиска первоначала, отбросив предрассудки и похоронив необоснованные авторитеты. Все должно пройти проверку разумом, все должно быть обосновано, даже то, чему мы привычно доверяем.

В противовес бэконовской индукции Декарт выдвигает дедукцию, которая обеспечивается интуицией. Интуиция, по Декарту, представляет собой «не веру в шаткое свидетельство человеческих чувств и не обманчивое суждение беспорядочного воображения», а она имеет отчетливое «прочное понятие ясного и внимательного ума, порожденное лишь естественным светом разума…» Декарт Р. Правила для руководства ума // Избр. произв. М., 1950. С. 86).

307

Но интуиция для Декарта не результат познания, а только его начало. Она является исходным пунктом для дедукции.

Раскрывая специфику дедукции, Р. Декарт обращает внимание исследователя на необходимость соблюдать определенные правила, и в первую очередь поступательность и непрерывность. Достаточно пропустить единственное звено, и рушится вся лестница, как дорога к истине.

Хотя рационализм и противостоит эмпиризму, однако и в том и в другом случае речь идет об усилении операциональной способности сознания, об обеспечении его ориентированности на освоение мира. Введение активного способа обращения с сознанием казалось перспективным.

В философии французского Просвещения сознание уже рассматривается как функция мозга, как отражение действительности, как активный фактор жизнедеятельности человека, хотя в целом сознание зависит от бытия.

Своей философией И. Кант сделал попытку снять допущенное упрощение проблемы сознания. По Канту, и сознание, и бытие соприкасаются, но не пересекаются. Сознание абсолютно суверенно. Оно самоорганизуется с помощью априорных форм субъекта. Хотя Кант и сознавал, что абсолютная самостоятельность сознания чревата последствиями. Отсутствие соотнесенности сознания с реальностью открывает дорогу заблуждений и иллюзий.

Идею активности сознания продолжает развивать И. Фихте, у которого активность сознания перерастает в способность к творчеству, к порождению своего «не-я» и своих определений.

Проблему сознания рассматривает и Ф. Шеллинг, прослеживая путь развития природы от «неорганики к органике», от «потенциала к экзистенциалу», от объекта к субъекту и его сознанию.

Вносит свой вклад в осмысление природы сознания и Г. Гегель, рассматривая сознание с позиции историзма, как исторически развивающееся явление, где переплетаются историческое и логическое, индивидуальное

308

и родовое. Сознание, по Гегелю, есть дух, который проходит свое становление и развитие в интервале от бездуховного до абсолютного самовыражения и самопознания. Гегелю принадлежит и мысль о формировании сознания в практической деятельности.

В целом, во взглядах на природу и сущность сознания Гегель реализовал свою «триадичность». Он (по собственному признанию Гегеля) ничего не упустил из философии Платона, не оставил без внимания и вклад Ф. Бэкона, Р. Декарта. В своих взглядах на сознание он соединил и рефлексию сознания, и его операциональ-ность. Тем самым Гегель подготовил условия для формирования еще одной важной характеристики сознания — его практики.

Правда, концепция Гегеля была подвергнута основательной критике. Л. Фейербах критикует Гегеля за отрыв сознания от его носителя. С позиции антропологизма человек является высшим творением природы, а она (природа) есть основание духа. Справедливо критикуя Гегеля, Л. Фейербах повторяет заблуждения французских мыслителей о том, что ощущение, сознание есть свойство всего мира. По мнению Ламетри, «человек более всех обладает душой, а растение обладает ею в меньшей степени». Такой взгляд на сознание разделял и Д. Дидро.

Отдавая предпочтение концепции гилозоизма, Фейербах редуцировал сознание до уровня биологического феномена и тем самым внес некоторую сумятицу в последующее рассмотрение сущности сознания.

Молодой Маркс, как истинный младогегельянец, предпочел в своих исканиях развивать мысль Гегеля о формировании сознания в процессе практической деятельности.

По Гегелю, Абсолютная идея (мировой дух) отчуждается в природу, в общественные институты и продукты непосредственной человеческой деятельности. Этот процесс является как бы обратной стороной движения Абсолютной идеи к себе в рамках осуществленного самопознания. Дух возвращается к себе обогащенный сво

309

ими мытарствами и умудренный своими испытаниями. Пройдя процесс опредмечивания и распредмечивания, дух обретает новое качество. По отношению к единичному духу отдельно взятого человека это состояние «утраты» и «присвоения» проявляется через его трудовую деятельность. С одной стороны, труд опредмечивает сущностные силы человека, связывает его дух вещественной предметностью. Вместе с тем труд развивает человека, делает его господином природы, является средством самовоспроизводства человека, его самовыражения и самоутверждения.

Отчуждение духа в труд, опредмечивание сущностных сил есть одновременно включение процесса распредмечивания, акт снятия отчуждения, начало освобождения. И «утрата», и «присвоение» выступают как атрибуты человеческой деятельности.

Поскольку Гегель, как и Платон, реализует в своей философии примат идеального над материальным, то его не интересует реальная деятельность реальных персонажей в системе реальных субъектно-объектных отношений. Место конкретики занимает абстракция.

Основную причину отчуждения и его негативных последствий Гегель усматривал в чрезмерном стремлении единичного, субъективного духа обрести суверенность, игнорируя «деятельность» объективного духа. В итоге следует наказание. Субъективный дух запутывается в собственных противоречиях, он становится «несчастным сознанием».

«Несчастное сознание» отсутствует в условиях первобытного общества, где человек заявляет о себе на уровне природной сущности, где он выступает частью природы. Становление «несчастного сознания» начинается в условиях античности, где люди сообща делают первые шаги на пути утверждения своей независимости от природы и обретения свободы своего духа.

Увы, победа оказалась поражением, ибо уверенность в своих силах и возможностях трансформировалась в самоуверенность, с последующим превращением в самонадеянность. Сознание впало в себялюбие, чреватое

310

непредсказуемыми последствиями. Спасением «несчастного сознания», по Гегелю, является осознание относительной самостоятельности субъективного духа на основе своего или чужого опыта и осмысление того факта, что все люди, независимо от пола, возраста и занимаемого положения, являются всего лишь средством саморазвития объективного духа.

Критически рассматривая и преодолевая объективный идеализм Г. Гегеля и антропологизм Л. Фейербаха, К. Маркс через анализ «живого» труда в рамках капиталистического способа производства делает вывод, что истоки отчуждения следует искать не в отрыве субъективного духа от объективного, не в природе человека, а в конкретной системе общественных отношений.

Там, где бал правит тройная фетишизация товара, денег и капитала, там осуществляется процесс персонификации общественных отношений и деперсонификации человека. Отчуждение труда обусловливает отчуждение политики и права, морали и религии, философии и науки, культуры в целом. Человек в этих условиях оказывается отчужденным от всего, всех и от самого себя, разрушает свой дух.

Гегелевская категория «отчуждение» стала для Маркса своеобразным «фонарем Диогена». Через призму отчуждения Маркс увидел проблему сознания. Оценив вклад своих предшественников, он внес свою лепту в процесс ее разрешения. К абстракциям «рефлексии» и «операциональности» он добавил «практику» сознания.

Практика выявила социально-историческую природу сознания, высветила целый ансамбль взаимоувязанного и структурно организованного бытия человека, где каждая составляющая находится в силовом поле напряжения, противоречия между сущим и желаемым. Проблемность ситуации усиливается еще и тем, что человек в рамках бытия в мире вступает в систему как материальных, так и нематериальных отношений. Одни складываются и существуют независимо от его сознания. Другие становятся особой реальностью, складываясь на основе первых, но пройдя через сознание. А поэтому ни бытие человека в целом, ни его отдельные части не поддаются рациональному воспроизводству на уровне рефлексии, перечеркивают возможность классического отождествления бытия и сознания.

311

Практика как предметная сторона активности сознания выявила нечто «неизреченное», что ускользает от сознания. Поскольку сознание можно объяснить не через сознание, а через другое, а это другое сохраняет свою неопределенность, то и сознание продолжает хранить свою загадку.

Хотелось бы завершить этот параграф на оптимистической ноте, напомнив, что сознание приоткрывает свою тайну. Рефлексия, операциональность и практика сознания позволили сделать вывод о том, что сознание способно отражать мир и преобразовывать его с учетом потребностей и интересов человека разумного. Позитивное знание о сознании существенно обогатилось благодаря достижениям нейрофизиологии и экспериментальной психологии.

Усилия представителей философии, естествознания, психологии и социологии обеспечили предварительный вывод о сознании как особой функции человеческого мозга; о том, что сознание отражает бытие в мире, является жизненно необходимым условием практической деятельности человека; о том, что сознание возникает, функционирует и развивается в процессе взаимодействия человека с реальностью его бытия и на основе его чувственно-предметной деятельности, общественно-исторической практики.