29. Американский прагматизм.

Прагматизм возникает в США в последней трети XIX в. как собственно американская философия. И по кругу проблем, и по типу их решения он имеет много общего с европейским позити­визмом второй половины XIX в. Основатель прагматизма Чарльз Пирс (1839—1914) назвал его даже «видом позитивизма», о близости позитивизма и прагматизма говорил и Мах. Пирс разделяй позитивистское отрицательное отношение к метафизике, называя ее «бессмысленной тарабарщиной» и «предметом скорее любопытным, нежели полезным», но при этом серьезно прорабатывал наследие клас­сической философии и считал, что он в своем прагматизме (или прагматицизме, как он предпочитал называть свою версию), в отличие от позитивистов, сохранил философию «в очищенной форме». Кроме того, Пирс большое значение придавал логике (что роднит его с Миллем и неопозитивистами XX в.). «Ничто не способно прояснить его (метафизическое ут­верждение. — АЛ.), кроме основательного курса логики», — го­ворил он . Пирс выступал против скептицизма, релятивизма и механицизма. Не принимал он и де­картовское схватывание интуицией врожденных идей. «Пирс не верил, что наш ум может функционировать отдельно от наших интересов и наших планов, и не принимал взгляд, что мышление происходит в вакууме или что оно не имеет ничего общего с обстоятельствами, вызывающими рефлексивную мысль» . В своей статье «Что такое прагматизм» Пирс провоз­глашает «взгляд эксперименталиста», «склонного думать обо всем так, как думают в лаборатории», утверждая, что «экспери­ментальные результаты суть единственные результаты, которые могут иметь влияние на человеческое поведение… Когда бы че­ловек ни действовал целенаправленно, он действует согласно ве­ре в какой-то экспериментальный феномен», а все, что не влияет на «человеческое поведение», не имеет для прагматицизма зна­чения. Основополагающий для прагма­тизма принцип Пирса гласит: «Рассмотрите, какого рода следст­вия, могущие иметь практическое значение, имеет, как мы пола­гаем, объект нашего понятия. Тогда наше понятие об этих следствиях и есть полное понятие об объекте». «Мы не можем об­ладать идеей в нашем уме, связанной с чем-либо еще, кроме мыслимых чувственных следствий вещей. Наша идея чего-либо есть наша идея его чувственных следствий». «Понятие (conce­ption), т. е. рациональная цель слова… лежит исключительно в его мыслимом влиянии на жизненное поведение… если мы смо­жем точно определить все мыслимые экспериментальные фено­мены, которые подразумеваются утверждением или отрицанием данного понятия, мы получим полное и окончательное опреде­ление понятия, и в нем больше не будет абсолютно ничего». Иными словами, объект существует не сам по себе, а лишь как включенный в нашу жизнь. Если не вклю­чен, то не существует. Так, нет «никакой разницы, скажем ли мы, что камень на дне океана, покоящийся в полной тьме, явля­ется бриллиантом или нет — то есть что, вероятно, здесь нет ни­какой разницы, хотя я и не забываю, что этот камень может быть завтра выловлен оттуда».