Подход к философии Плотина

Понимать философию Плотина весьма и весьма сложно, оттого что сам Плотин не стремился излагать ее систематически (так, как этого мы были бы вправе ожидать от философов XVII или XVIII века). Многие историки философии пытаются, что называется, восстановить систему философии Плотина. В курсах истории античной философии вы найдете, как правило, изложение философии Плотина в виде изложения ее онтологии — т. е. учения о едином, уме, душе и материи. В таком случае неоплатонизм сводится к сугубому онтологическому иерархизму, к пониманию того, что, кроме материального бытия, существует бытие духовное, а духовное бытие также не однородно (как это было у Платона), а разбито на три уровня бытия, на три субстанции, которые именуются, соответственно. Душа, Ум и Единое. Такой подход, наверное, правильный, но к этому не сводится вся философия Плотина. Сам Плотин, когда он писал, или преподавал, или искал ответы на вопросы, прежде всего исходил из некоторых задач, которые перед ним стояли. Какие это были задачи?

Время, когда жил и писал Плотин, — III в. после Р.X. — было временем развала Римской империи, начала нашествия варваров, и одновременно временем попыток сохранить величие империи, когда разные императоры предпринимали довольно значительные походы. Это время, когда прежние античные идеалы — этические, религиозные, философские — уже себя изжили, и никто не воспринимал их всерьез, а христианство еще не распространилось и не стало официальной религией. Можно определить это время, как время духовного вакуума — один из наиболее тяжелых периодов в истории человечества, когда человеческая личность вообще ни во что не ставилась. Настроение людей в то время было отнюдь не духовным, его можно выразить лозунгом черни: “Хлеба и зрелищ!” — вот о чем мечтали люди, вот до чего пал “венец творения”.

Плотин, который жил в это время, видел все эти безобразия и во время похода на Персию, и во время жизни в Риме, и хотел, тем не менее, найти выход из этого положения. Возможно, он знал о христианстве — название одного из его трактатов, “Против гностиков”, дает основание такому предположению. В нем он не пишет ни слова о христианстве, но с гностиками очень сильно полемизирует. Порфирий, его ученик, впоследствии напишет трактат против христиан. Так или иначе, ни за, ни против христианства Плотин нигде не высказывался, и о его отношении к христианству можно только гадать. Плотин ищет пути спасения человека не на религиозном, не на христианском поприще, не через Христа, а на пути собственно философском. И здесь Плотин покажет нам всю мощь человеческого духа, доказывая, как путем только лишь человеческого разума можно достичь спасения человеческой души.

Однажды Порфирий попросил Плотина пойти с ним в храм, на что тот, усмехнувшись, ответил: “Пусть боги ко мне приходят, а не я к ним”. “Но что хотел сказать этим Плотин, — пишет Порфирий, — это мне неведомо”. Мысль о том, что весь божественный мир находится внутри человека, вытекает из всей философии Плотина, об этом кричат его трактаты, и тогда ясно, что такому человеку незачем ходить в языческие храмы. Истинное богопознание есть прежде всего самопознание, и на путях самопознания, прежде всего, и нужно искать ключ к философии Плотина.

Кроме этого чисто философского ключа, есть еще один. О нем говорится в трактате, опубликованном в Историко-философском ежегоднике — “О нисхождении души в тела”.

Здесь Плотин пишет следующее:

“Пробуждаясь от тела к себе самому, я оказываюсь от всего в стороне, самого же себя — внутри; созерцая мир изумительной красоты, я глубоко верю в то, что главному во мне судьбой назначен удел нетленных, я преисполнен сил жизни истинной и слит с бытием божественным; утвердившись в нем, я охвачен силою того бытия, что превосходит все остальное в умопостигаемом, и вот опора моя там, — после такого успокоения в божественном, снизойдя от ума к рассуждению, я всякий раз недоумеваю: как объяснить это мое нынешнее сошествие вниз, и как душа моя вообще оказалась рожденной внутри тела”.

Многие склонны видеть в этих словах Плотина описание необычного духовного состояния, которое именуется мистическим экстазом и которое, по словам Порфирия, Плотин испытывал четыре раза в своей жизни. Это состояние внутреннего экстаза, выхода происходит, что души забывают Бога, своего Отца? Отчего это происходит, что они, имея божественную природу, будучи созданием и достоянием Божиим, теряют знание и о Боге и о самих себе? Как дети, тотчас после рождения отлученные от родителей, вскормленные и выросшие на чужбине, не узнают их потом и себя не признают их детьми, так и души, живя долгое время без созерцания Бога, теряют, наконец, фактически свое природное, прирожденное достоинство, вследствие забвения о своем происхождении. Души находятся в забвении Бога по той причине, что все прочее, чувственное, чтут и любят больше, чем самих себя.

Именно эти вопросы, почему наши души забыли Бога и оказались в таком бедственном положении, почему они, находясь в телах, ценят телесное больше всего. Плотин считает самыми главными. Чтобы избавить людей от такого заблуждения, им нужно показать всю ничтожность того, что они обычно так высоко ценят, и напомнить им о божественном происхождении и достоинстве души. Второй пункт должен предшествовать первому, так как быв разъяснен, он прольет свет и на первый. Прежде всего, как пишет Плотин в другом трактате, исследовать нужно исследующее, т.е. душу, начав свои размышления не с познания окружающего мира, а с исследования души.

Такое начало философии Плотина имеет и другое, чисто внешнее происхождение. Мы помним, что к тому времени скептиками уже доказана была тщетность всех попыток построить школу, построить философскую систему на основании как рациональных методов, так и методов сенсуалистических. Ни сенсуалистическая, ни рационалистическая, из самого себя, из своей телесной оболочки в некоторое истинное умопостигаемое бытие, о котором не нужно рассказывать и существование которого не нужно доказывать, но которое ты непосредственно зришь, и вид которого убеждает тебя больше, чем что бы то ни было другое, больше, чем какие бы то ни было философские рассуждения, этот мистический экстаз также, возможно, лежит в основе философии Плотина.

С одной стороны, мы можем положить в основание философии Плотина его мистический опыт, экстаз, непосредственное видение духовных субстанций, а с другой — философские умозрения, самопознание, основанное на платоновском и аристотелевском методе. Этот двойственный философско-мистический опыт и порождает Плотина как самобытного философа, а отнюдь не простого ученика и последователя Платона. В трактате V. 1 Плотин пишет, что душа человека имеет высшее происхождение, божественную природу, и недоумевает, отчего это ни материалистическая философия не могут привести к познанию истины. Скептическая проблема, по всей видимости, стояла и перед Плотином, и Плотин пишет, что для того, чтобы понять причину всего этого, нужно “исследовать исследующее”, т. е. не просто душу, а то, что в этой душе является ведущим началом, то, что стоики называли “гегемоникон”, владычественное (это слово впоследствии перейдет и в терминологию Отцов Церкви). Владычественное, ведущее — это разум, это то, что мыслит, ибо центр души в мысли. Поэтому прежде всего нужно исследовать душу, нужно доказать ее божественное происхождение, а для этого нужно направить исследование на главное в ней, т.е. на ее познающую способность, и таким образом познавать то, что познает. Это проблема из проблем: как можно познавать то, что само познает, т. е. саму мысль, которая всегда является субъектом познания, сделать одновременно объектом познания? Этой проблеме, проблеме самопознания, посвящена работа V.3 (третья работа в пятой Эннеаде).