Критика практического разума

Веры требует наш практический разум, то есть наше нравственное сознание. Оно не зависит от чувственных моти­вов, и с его помощью человек возвы­шается над природой. Мораль (практическая философия) не может быть теорети­чески обоснована. Она, как и религия, покоится на вере, но религия не является источником нравственных норм. «Религия

203

ничем не отличается от морали по своему содержанию, то есть объекту, ибо она касается долга вообще; ее отличие от морали лишь формальное, то есть религия есть законодательство ра­зума, призванное придавать морали влияние на человеческую волю для исполнения человеком каждого его долга при помо­щи созданной самим разумом идеи Бога».¹

Существует неразрешимое противоречие между чистой нравственностью и реальной жизнью людей. В своих поступ­ках человек руководствуется личными интересами, потребно­стями и побуждениями. Чистая же нравственность воплощает в себе общественное нравственное сознание, которое индивид воспринимает как свое собственное. Понятие чистой нравст­венности означает господство практического разума над чувст­венными мотивами. Независимость воли от мотивов, ее сво­бода предстает в виде господства человека над самим собой.

По мнению Канта, знания только тогда имеют ценность, когда позволяют человеку стать лучше, гуманнее. Следова­тельно, практический разум выше, совершеннее теоретиче­ского, а мораль автономна от каких-либо условий жизни и представляет собой область свободы, в которой властвует еди­ное, внутреннее повеление, главный нравственный закон - категорический императив². Суть его философ сформулировал следующим образом: «Поступай так, чтобы максима твоей во­ли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего зако­нодательства».³ Это требование может противоречить внеш­ним условиям существования и интересам отдельного человека, но оно запрещает действия, которые никогда не станут общечеловеческими нормами поведения. Вообще ка­тегорический императив Канта созвучен древним этическим рекомендациям. Еще у Конфуция (VI - V вв. до н. э.) мы на­ходим: «Благородный муж ко всему подходит в соответствии с долгом... Не делай другим того, чего не желаешь себе».⁴ Но у Канта этот нравственный закон выступает не производным философской системы, а ее основой.

Предмет практического разума - обнаружение высшего блага, то есть того, что необходимо для свободы человека. Свободный человек свободно мыслит: вначале - дело и пове­дение, а затем - его осмысление. Моральные поступки есть

¹ Кант И. Сочинения, т. 6, М., 1966, с. 334.

² Императив - (от лат.) повеление.

³ Кант И. Сочинения, т. 4, ч. 1, М., 1994, с. 347.

⁴ Древнекитайская философия, т. 1, М., 1972, с. 167.

204

результат внутреннего веления, отрицающего аморализм внешнего мира. Это веление не может быть стремлением к счастью, ибо оно индивидуально, специфично для каждого человека. А вот должное - универсально и общечеловечно. Поэтому именно долг придает поступку моральный характер. Чтобы личность была способна свободно следовать долгу, она должна обладать такой мощной формой самоконтроля как совесть. Совесть заставляет человека делать так, как требует правило, препятствует раздвоению замысла и поступка.

Объясняя идею нравственного закона, Кант выдвигает ряд постулатов. Постулат свободы воли говорит о способности каж­дого определять свое поведение, проникаясь сознанием долга. Если человек хочет быть моральным, то он следует долгу, а если он долгу не следует, то должен понимать, что ему при­дется отвечать за свои поступки. Постулат бессмертия души позволяет рассчитывать на достижение нравственного идеала и блаженства даже после смерти. Постулат о существовании верховной причины «высшего блага», Бога, предлагает гарантию такого воздаяния. (Таким образом, бытие Бога теоретически обосновать невозможно, оно существует как требование прак­тического разума).

Кант в своих нравственных поучениях сух и аскетичен, но не безразличен к человеку. Его волнует, что многие соотечест­венники живут лишь чувствами, как животные, да еще и жа­луются на судьбу. Те, у кого есть достоинство, должны жить жизнью интеллектуальной, совестливой, должной, творить самих себя по высшим образцам. Не случайно, завершая «Критику практического разума», он говорит знаменитую в настоящее время фразу: «Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, - звездное небо надо мной и моральный закон во мне».