2. Законы диалектики: материализм или идеализм?

Не имея возможности детально изложить диалектику Гегеля (это предмет специального анализа)², отметим лишь ее некоторые узловые моменты.

Рассматривая соотношение идеи и реальности, Гегель ставит проблему самой сути перехода от идеального (логического) к реальному, от абсолютной идеи к природе. В этом смысле гегелевский абсолют или абсолютная идея - это своеобразный логический принцип, и он вовсе не существуют в традиционном христианском теистическом смысле как личный Бог, творящий мир волевым актом. Правда, Гегель везде подчеркивает, что это тот же христианский Бог, но только философски промысленный “на уровне понятия” -

Сама абсолютная идея изначальна погружена у него внутрь логического идеального пространства и должна каким-то образом “вырваться” оттуда. “Гегель обосновывает движение идеи во внелогическое пространство весьма парадоксальным образом: идея именно потому, что она завершена в себе, должна сама выйти из себя и вступить в другие сферы”³. Природа оказывается лишь одной из этих сфер и, соответственно, этапом внутреннего развития идеи. “ В поисках определенности и совершенства она “высвобождает из себя” природу”¹. Природа оказывается инобытием абсолютной идеи, ее внешним воплощением или отчужденной формой. “В природе мы не познаем ничего другого, кроме идеи, но идея существует здесь в форме овнешнения (Entäußerung), внешнего обнаружения точно так же, как в духе эта же самая идея есть сущая для себя и становящаяся в себе и для себя ”².

Таким образом, природа объясняется из идеи, которая изначально лежит в ее основе. Природный организм во всех его материальных проявлениях манифестирует идеальную субстанцию, давшую ему бытие, а человеческий разум в актах познания совершает процедуру “идеализации” природы, т.е. выявления ее скрытого идеального номологического и функционального содержания³.

Безусловно, эта мысль по сути своей идеалистична, но столь ли она чужда материализму, который ведь и сам признает, что реальные законы природы сильно отличаются от той идеализированной формы, в которую их облекает познающий человеческий разум? И каков вообще онтологический статус природных законов, скажем, постоянной Планка или структурно-математических зависимостей, определяющих гармонию расположения атомов в кристалле, звезд в галактике или совершенную форму раковин и морских звезд?

Какая реальность заставляет материальные частицы располагаться и взаимодействовать именно таким образом, а не иным, ведь ни в самом по себе материальном веществе и поле этих структурных зависимостей обнаружить не удается? Они нам чувственно-телесно никак не даны, разве что при помощи компьютерного моделирования мы может зрительно увидеть отдаленный аналог того, что прозревает в природе наш конструктивный и творческий разум. Но разве хоть какая-то современная наука объяснила эту чудесную “когеренцию” между идеями разума, рожденными в тиши научных кабинетов, и самой природой?

Какая научная теория рационально истолковала удивительную невещественную “кооперацию” между элементами и частями материальных систем, определяющую удивительную красоту и гармонию окружающей нас Вселенной?

Даже и давая иное, нежели Гегель, объяснение вышеприведенных загадок природы и механизмов ее познания, мы все равно не можем не восхищаться величественной попыткой германского мыслителя создать целостную философию природы, выявить общие законы развития общества и человеческого духа. Не считая данный объективно идеалистический подход единственно возможным, нельзя не отметить, что гегелевская диалектика, опираясь на достижения всей предшествующей философской традиции, оказала огромное влияние на все последующее развитие науки и философии, привела к возникновению особой диалектической культуры мышления, давшей блестящие метафизические результаты. Философский анализ проблем с позиции диалектики оказался одной из наиболее эффективных форм философской рефлексии над миром, которая позволяет рассматривать последний как особую целостную систему, развивающуюся по специфическим универсальным закономерностям.

Одновременно диалектический метод обнаружил поразительную эффективность и при решении теоретических проблем конкретных наук. Поэтому прежде чем перейти к анализу элементов диалектической модели развития, укажем на выдающихся ученых, руководствовавшихся диалектическим методом и сумевших получить общезначимые научные результаты. В экономической науке это К. Маркс, в физике – Н. Бор, в психологии - Л.С. Выготский, в биологии - И.И. Шмальгаузен и Дж Бернал, в лингвистике - Ф. Де Соссюра и Н.С. Трубецкой, в теории государства и права - Н.Н. Алексеев¹, в истории культуры и изучении мифологии - А.Ф. Лосев и К. Леви-Строс.

Этот список ученых можно было бы и продолжить. Для нас же важно здесь подчеркнуть тот момент, что ученый - человек прагматичный, нацеленный на конкретный научный результат. Если метод таких результатов не дает, то от него ученые попросту отказываются. Значит диалектический метод был эффективен, не взирая на то, в какой интерпретации он использовался тем или иным мыслителем - в материалистической, как у Л.С. Выготского, идеалистической как раннего А,Ф. Лосева периода “Античного Космоса и современной науки”, или же специфически восточной, как у Н. Бора. Авторы глубоко убеждены в том, что уж если между идеализмом и материализмом вообще нет никаких оснований вырывать непроходимую пропасть, то это тем более безосновательно применительно к различным метафизическим интерпретациям диалектики.

Ее разделение на идеалистическую и материалистическую диалектику весьма условно. И тот, и другой вариант позволяют эффективно объяснять реальное и идеальное бытие, ну разве что метафизические акценты будут расставлены по-разному. Поэтому марксистское переворачивание Гегеля “с головы на ноги” представляет собой лишь "философское упрощение" представления о бытии, которое не меняет сути концепции, но делает ее менее логичной. Это своеобразная интерпретация идеалистической системы в материалистическом духе. Тем не менее, если мысленно отмежеваться, в одном случае, от абсолютной идеи как первоначала, а в другом – от настойчивых повторов материалистических заклинаний, то останется достаточно стройная система диалектических законов и категорий, которые, с одной стороны, позволяют нам успешно разрабатывать важнейшие онтологические темы, а, с другой, служить эффективным средством анализа и решения вполне конкретных познавательных, социальных, ценностных и экзистенциальных проблем.

При изложении законов и категорий диалектики мы будем предельно лаконичны и ограничимся здесь в основном проблемами так называемой “объективной диалектики”, как ее называли в рамках диалектического материализма. При всей относительности и спорности этого термина, в нем есть определенный смысл, ибо он фиксирует направленность диалектической мысли не на исследование диалектики познавательного процесса и логических средств осмысления диалектически противоречивых объектов, о чем мы говорили в рамках предыдущей лекции, а на универсальные законы развития любых объектов и процессов во всех стратах бытия от природной до спекулятивно-метафизической. Это с нашей точки зрения тем более оправдано, что в отечественной философской традиции давнего и недавнего прошлого накоплен гигантский теоретический материал по истории и теории диалектики¹. Кроме того, диалектическую природу категориальной структуры нашего мышления и принципы разумного мышления мы проанализируем в гносеологическом разделе наших лекций.

Итак, отталкиваясь от интерпретации классического гегелевского наследия, обыкновенно выделяют три всеобщих закона диалектики:

“закон отрицания отрицания” (или закон спиралевидного характера развития),

“закон перехода количественных изменений в качественные”,

и “закон единства и борьбы противоположностей”, который с нашей точки зрения точнее было бы именовать “законом взаимодействия противоположностей”, учитывая, что фундаментальные противоположности бытия (типа материального и идеального, мужского и женского, левого и правого, внутреннего и внешнего и т.д.) могут и не бороться друг с другом, а, напротив, довольно гармонично друг друга обогащать.

Законы диалектики не существуют оторвано друг от друга, а реализуются как грани (аспекты) единого процесса развития или, если изменить ракурс зрения на гносеологический, позволяют всесторонне понять и описать процесс развития.

Взятые вместе, они могут быть интерпретированы как неизменная порождающая матрица любых процессов развития, которые когда-либо были, есть или произойдут в будущем. Эти законы можно уподобить Вселенским Правилам Игры, по которым “живет-играет” Космос, наша земная цивилизация, ее отдельные нации, культуры, социальные общности, идеи или неповторимые экзистенции. Здесь экстенсивно конечные по числу законы порождают потенциально бесконечное множество конкретных вариантов и сценариев развития на всех уровнях бытия и, соответственно, по-разному проявляясь на этих уровнях.

Иными словами, законы диалектики - есть типичный пример конкретно-всеобщего единства, не оторванного от своих особенных форм, но, напротив, способных обогащаться этой особенностью и потому бесконечно многообразно обнаруживать свои сущностные черты на уровне своих единичных проявлений. Ясно, что исчерпать аспекты и формы проявления этих всеобщих законов развития человечество не сможет никогда, но это отнюдь не мешает ему бесконечно уточнять их всеобщее метафизическое смысловое содержание.

В плане демонстрации единства трех законов можно сказать, что любой предмет или явление представляет собой некоторое качество, где есть единство противоположных конститутивных тенденций и сторон. В результате количественного накопления противоречивых тенденций и свойств внутри этого качества возникает неразрешимое противоречие. Развитие предмета осуществляется через отрицание данного качества, но с сохранением некоторых свойств в образовавшемся новом качестве. “Почка исчезает, когда распускается цветок, - писал Гегель, - и можно было бы сказать, что она опровергается цветком; точно так же при появлении плода цветок признается ложным наличным бытием растения, а в качестве его истины вместо цветка выступает плод. Эти формы не только различаются между собой, но и вытесняют друг друга как несовместимые. Однако их текучая природа делает их в то же время моментами органического единства, в котором они не только не противоречат друг другу, но один так же необходим, как и другой; и только эта одинаковая необходимость и составляет жизнь целого”¹.

Понятно, что и характер качеств, и формы разрешения противоречий, и направленность развития целого будут довольно сильно разниться, скажем, в неорганической природе и в сфере человеческого духа, что, однако, вовсе не исключает принципиального номологического единства между ними. Одна из бед метафизического мышления (в смысле антидиалектики) - неумение разбираться в диалектике субстанциально устойчивого и акциденциально изменчивого, всеобщего и единичного, сущностного и явленного, необходимого и свободного. Здесь везде, как писал тот же Гегель, ”удерживаются односторонние... и исключаются противоположные определения. Это вообще строгое или-или, согласно которому утверждают, например, что мир конечен или бесконечен, но непременно лишь одно из этих двух”¹.

Иногда говорят, что есть основные, а есть неосновные законы диалектики, выраженные парами предельных категорий типа “сущность-явление”, “необходимость-случайность”, “возможность-действительность”, “причина-следствие”, “форма-содержание” и т.д. Такое утверждение не столько ошибочно, сколько избыточно, ибо все философские категории, которыми оперирует наше мышление, схватывают важнейшие противоположные стороны бытия. Путем прояснения их категориального содержания, мы выявляем какие-то важные универсальные закономерности функционирования, развития и упорядоченности окружающего мира. Однако есть четко зафиксированные на философском категориальном языке универсальные закономерности развития, а есть категориальные онтологические смыслы (типа выделенных выше категориальных пар), которые описывают разные аспекты бытия, но все же больше относятся к характеристике типов связей, существующих в мире.

Иногда также спрашивают: почему универсальных законов три, а не два и не пять? Вопрос достаточно схоластический и второстепенный, учитывая, что в советский период на философский факультет МГУ и в Институт философии РАН приходили от философски мыслящих граждан нашей державы целые пачки писем, где открывались четвертый и пятый или же один-единственный всеобъемлющий законы диалектики. Ценность подобных изысканий была чаще всего равна нулю. Но уж коль скоро мы задали сами себе этот вопрос, то, пожалуй, можно было бы ответить следующее: двух законов развития - мало, а четырех - уже много².

Три законы развития подобны трем граням тетраэдра - одной из пяти правильных многоугольников Платона и минимальной (по числу граней) объемной фигуры, способной устойчиво устремляться вверх. Можно было бы ответить и словами П.А. Флоренского, который анализируя христианскую Троицу, отметил, что тройка и троичный ритм - излюбленное числовое соотношение в природе, тайна которого навсегда останется скрытой. Впрочем, нельзя полностью исключить возможность, как нахождения четвертого закона диалектики, так и одного-единственного, к которому можно было бы свести имеющиеся. Последний и так достаточно очевиден, исходя из того, что мы говорили выше: в мире существует закон всеобщего совершенствования всех пригодных для этого форм. Однако конкретизацией этого единого и единственного закона в любом случае будут все те же три закона диалектики, описывающие:

а) источники и движущие силы (закон взаимодействия противоположностей)

б) механизмы (закон перехода количественных изменений в качественные)

и в) общую архитектонику¹ (закон отрицания отрицания) развития. Поэтому перейдем теперь к краткой характеристике этих законов и выводу из них некоторых любопытных следствий.