1. Философия насилия

Философия насилия исследует наиболее общие аспекты сущности насилия как такого социального явления, которое всегда сопровождало человеческую историю. Философское исследование насилия предполагает наиболее общее рассмотрение и его антипода – ненасилия. Насилие рассматривается как при­менение или угроза применения си­лы (в прямой или косвенной форме) с целью принуждения людей к опре­деленному поведению. Иными словами, насилие – это господство одной воли над другой, чаще всего связанное с угрозой человеческой жизни. Наиболее радикальной формой социального насилия выступает война.

Философский анализ истории человечества показывает, что в любой культуре есть, по крайней мере, две ценностные ориен­тации:

первая исходит из стремле­ния подавления противоположной стороны, навязывания ей своей воли через систему власти; в конечном итоге эта ориентация и приводит к насилию;

вторая опира­ется на принцип равноправия сторон, стратегию диалога, компромисса, баланса сил, отказа от репрессивных форм власти. Реализация этого принципа социальных отношений выступает как ненасилие.

Ос­новная социально-философская проблема заключается в том, какую из названных ориентаций можно считать наиболее важным фактором эволюции и двигателем прогресса. Ответ на этот вопрос свя­зан с пониманием истоков насилия.

Эво­люция общества свидетельствует о постоянном росте возможностей насилия в социальных отношениях. Так, в тради­ционных обществах насилие чаще всего выступало в формах непосредствен­ной реакции на «чужого» вплоть до его уничтожения. В индустриальном обществе на передний план вы­ходят формы косвенного, скрытого насилия. Многие исследователи рассмат­ривают индустриальную цивилиза­цию как исключительно агрессивное общество, где инструментом агрес­сии становится интеллект на основе рационалистического подхода к миру.

Европейский менталитет основывается на том принципе, что если разум установил истинность каких-либо идей относительно конкретного объекта, то в качестве основной задачи выдвигается реализация исти­ны посредством силового давления на этот объект. Если сначала такой под­ход распространяется на природу, то со второй половины XVIII в. он переносится и на общество, принимая форму идеи на­сильственной революции как спосо­ба ускорения социального процесса посредством сознательной организа­ции жизни общества и насильствен­ного облагодетельствования масс со стороны всезнающего и всевластного меньшинства.

Наиболее явно эта ло­гика индустриализма выразилась в марксистской трактовке насилия. К. Маркс, опираясь на реальный исторический материал своего времени, рассмат­ривает насилие как объективный фактор социального прогресса, считая, что насилие имеет только социальные причины и характерно исключительно для эксплуататор­ских обществ. На этом основании утверждается идея необходимости и благотворности революционного насилия как способа ут­верждения общества без насилия. Практи­ческая реализация подобных идей радикальными движениями ХХ в. (особенно большевизмом) показала их ограниченность, неприемлемость логики насилия, которое, будучи развя­занным и выдвигая даже гуманис­тические лозунги, в конечном счете, выливается в нигилизм, в мораль смер­ти и убийства, в террористическую диктатуру.

Издавна многие мыслители (Т.Гоббс, Л.Гумплович, Ф.Ниц­ше, З.Фрейд и др.) утверждали, что тенденция к социальному насилию вытекает из осо­бенностей человека, его психологии. Так, австрийский этолог и философ Лоренц утверждает, что агрессивность имеет инстинктив­ный характер, будучи защитной ре­акцией организма на среду.

Эрих Фромм также признает наличие внутренней агрес­сивности человека, однако утверждает, что нарастание насилия в историческом процессе свя­зано с преобладанием социальных условий, способствующих агрессив­ности. Для человека, согласно Фромму, харак­терны две ориентации: биофилия и некрофилия. Биофилия — любовь к жизни, к добру, цельности. Некро­филия — любовь к мертвому, тем­ному, механическому, что особенно ярко проявляется в техницизме со­временного общества, в стремлении к рационализации, что оборачивает­ся страстью разрушения.

Ис­торический опыт показывает, что хотя насилие в ряде случаев оправданно (сопротивление агрессору, угнетате­лю и т. п.), оно, в конечном счете, все­гда носит разрушительный харак­тер, отбрасывает общество назад, способствует деморализации и росту проявлений негативных сторон че­ловеческой природы. Особенно опас­ны широкие насильственные дейст­вия в современном обществе с его техническими системами и возмож­ностями. Понимание того, что насилие порождает только насилие, привело к формированию в 20 в. эти­ки и практики ненасильственной борьбы за более справедливое обще­ство.

Всевозрастающее место в системе современной философии занимает философия ненасилия, а само ненасилие трактуется как культурно-мировоззренческая парадигма противостояния насилию в любых формах его проявления. В центре этой философии - особое отношение к человеку как к высшей ценности мира. Позиция ненасилия требует к тому же реализации еще одного нравственного принципа: «Начни с себя». Идеи ненасилия основаны на том, что часть (человек) не меньше целого (общества) и не менее ценна. Основные нравственные принципы, культивируемые философией ненасилия: милосердие, терпимость, взаимопонимание, сочувствие, со­участие, противостоящие насилию, господству, подавлению, подчинению, деспотии.

Как правило, оба проти­воположных подхода (идея насилия и идея ненасилия) присутствуют как в восточной, так и в западной культурах. В западной философии традиции ненасилия представлена в «диалогической фи­лософии» (Бубер, М. Бахтин, Ф. Эбнер, Мейер), в этике бла­гоговения перед жизнью (А. Швейцер), в экологической этике (Леопольд, Атфильд, Шепард), в био­этике, в религиозных концепциях «интегрального гуманизма» (Маритен) и др.

В ос­нове формирования ценностного отношения к насилию (ненасилию) лежит определенная технология деятель­ности и особое понимание места че­ловека в мире, его отношения к при­роде. Так, в европейской культуре основой такой технологии стало насилие по отношению к природе как к внешне­му для человека миру и ненасилие по отно­шению к человеку, признание цен­ности человека, индивидуальности, личности (через систему прав чело­века).

В восточной же культуре (кон­фуцианство, даосизм, джайнизм, буддизм и др.) наблюдается гармоническое взаимодействие ценностей различных порядков: ценность живого, непричинение зла человеку, невмешательство в проте­кание природных и социальных про­цессов, выделение человека как самостоятельной ценности.

Христи­анство по отношению к насилию оказывается крайне противоречивым: с одной стороны, это заповеди: «Люби ближнего своего, как самого себя», «Любите врагов ваших...», «Не убий» и т. п., с другой стороны, это заветы: «Око за око», «Зуб за зуб», «Рука за руку» и т. п. Наи­более ярко христианские идеи ненасилия проявились в протестантизме в сек­тах так называемых анабаптистов (перекрещенцев) и квакеров, в учениях которых нашли обоснование идеи непро­тивления злу насилием. Именно эти идеи составили центральное звено миро­воззрения Льва Николаевича Толстого. Этот прин­цип требует воздерживаться от мнимых обид, от возмездия, счита­ет необходимым прощение, любовь вместо мщения во всех без исключе­ния случаях. В итоговом труде «Путь к жизни» Л.Н.Толстой пи­сал, что «только непротивление злу ненасилием приводит человечество к замене закона насилия законом любви»³¹⁹.

Наиболее последовательным оппонентом Л.Н. Толстого выступил замечательный русский философ Иван Александрович Ильин (1883-1953). Полемизируя с Толстым в работе «О сопротивлении злу силою» (1925), он утверждал, что при неимении адекватных средств сопротивления злу человек не только имеет право, но и призван применять силу. Он указывал на неправомерность использования термина «насилия» вместо понятия «сопротивление злу»: «Понуждение, направленное против злодея, и злобное насилие, против кого бы то ни было оно направлено, – не одно и то же: смешение их непредметно, несправедливо, пристрастно и слепо… Противодуховно и противолюбовно не понуждение и не пресечение, а злобное насилие: совершая его, человек всегда неправ»³²⁰.

Одной из наиболее ярких фигур, реализовавших в политической практике идеи ненасилия, является также Мохандас Карамчанд Ганди (1869-1948), который относился к Толстому как «преданный почитатель». Для Ганди идея ненасилия стала практическим ориентиром общественно-политичес­кого движения. Центральными понятиями учения Ганди являются так называемые Ахимса и Сатьяграха.

Ахимса (букв. непричинение боли и вреда) — понятие двуединое. Один его полюс составляет абсолют­ное ненасилие, а другой допускает и убийст­во в целях защиты. Поэтому у Ганди понимание Ахимса двояко. Негатив­ный аспект предполагает лишение жизни безнадежно и мучительно боль­ных людей и животных, угрожаю­щих людям животных, преступни­ков и т. п., а позитивный – законы любви и сострадания: любовь к чело­веку и животным, милосердие, само­пожертвование.

Сатьяграха – это метод ненасильственной борьбы, оружие верных истине при неукос­нительном следовании Ахимсе. Са­тьяграха не допускает насилия не только в действиях, но и на словах, в мыслях, в желаниях. Основные методы воздействия с точки зрения этого метода – убеждение, уступки, неповиновение, несотруд­ничество, честность, доверчивость.

По Ганди, ненасилие должно быть активным. Месть, кару Ган­ди заменяет прощением и в этом видит проявление величайшей муд­рости и силы. Этот путь связан с лише­ниями, страданиями и даже смертью во имя справедливости. Однако именно этот путь ненасильственного сопротивления английскому владычеству позволил Индии во главе с Ганди добиться независимости. Ганди воспитал Индию такой, что британцы оказались не в силах управлять ею и сочли за лучшее уйти из нее. Благодаря Ганди они ушли без позора, оставив Индии свою культуру, свой язык, которым наряду с родным владеют миллионы индийцев³²¹.

Практичес­кая сторона идеологии ненасилия разраба­тывалась также борцом за социальное освобождение американских негров Мартином Лютером Кин­гом (1929-68). Его концепция предполагает 6 принципов ненасилия: ненасилие – это метод борьбы и требует мужест­ва; в борьбе нельзя унижать противника; ненасилие борется со злом, а не с теми, кто стал его жертвой; вставший на путь ненасилия должен быть готовым при­нять страдание и не должен стре­миться ответить ударом на удар; ду­ховное насилие также недопустимо, как и физическое; и, наконец, спра­ведливость — это одно из вселенских начал³²².