4. Критерии истины

Под критерием истины понимается разрешающая процедура, позволяющая оценивать знание либо как истинное, либо как ложное. Если пытаться искать та­кую процедуру исключительно внутри самого знания, то возникает парадокс, схваченный в свое время еще Секстом Эмпириком: для нахождения такого крите­рия нужен, в свою очередь, критерий и так до беско­нечности.

1. Общественно-историческая практика челове­ка. Успешная объективация (или, грубо говоря, материализация) наших знаний в технических устрой­ствах, хозяйственной и социальной деятельности — серьезное свидетельство в пользу того, что мы ничего субъективно не измыслили, а познали нечто объектив­но сущее и значимое.

Формой научного проявления критерия практики является эксперимент, т. е. строго описанная и, жела­тельно, техническая воспроизводимая процедура про­верки опытных (эмпирических) следствий, выводимых из какой-либо теории. В связи с этим можно говорить о существовании эмпирических критериев истиннос­ти научного знания. Одним из таких эмпирических критериев (разрешающих процедур) служит верифицируемость теории, т. е. заключение об ее истинности на основании практического подтверждения выведен­ных из нее опытных следствий. Противоположный эмпирический критерий - фальсифицируемость, наце­ленный не на подтверждение, а, наоборот, на опровер­жение теоретической модели через опровержение (фальсификацию) выводимых из нее эмпирических следствий. Обе эти процедуры успешно используются в науке.

2. В случае, когда знание невозможно проверить на практике в науке используются логические критерии истины. Важнейшим из них является непротиворечи­вость, т. е. запрет на одновременное наличие сужде­ний «А» и «не-А» внутри научной гипотезы или тео­рии. Формально-логическая противоречивость озна­чает, что теория абсолютно не информативна, ибо из противоречия следует все, что угодно — бесконечный ряд суждений. Другой важный логический критерий истины — критерий независимости акси­ом, т. е. не выводимость одних исходно принятых до­пущений (аксиом, постулатов) теории из других. Об­наружение факта нарушения этого принципа — се­рьезное свидетельство в пользу ошибочности данной теории. Кроме этого говорят еще о критерии полноты теории. Семантическая полнота означает, что все суждения внутри данной теоретической модели явля­ются доказанными, а не произвольно введенными. Критерий синтаксической полноты гласит, что тео­рия является истинной (или точнее— корректной), если присоединение к ней произвольного суждения (формулы) делает ее противоречивой. Признавая не­обходимость логических критериев, мы, исходя из вышеуказанной диалектики познавательного процес­са, должны понимать их относительность и ограни­ченность эффективного применения.

3. Поэтому в естественных и обществоведческих, а отчасти и гуманитарных, науках используется целый спектр собственно теоретических критериев истины. Одним из них является критерий внутренней и внеш­ней когерентности знания, т. е. требование системной упорядоченности и взаимосогласованности положений внутри самой теории (гипотезы), а также желатель­ность ее согласования с фундаментальным и бесспорным знанием в науке. Другим важным теоретическим критерием исти­ны является принцип простоты теории. Он означает, в частности, что из двух конкурирующих в науке гипо­тез скорее всего будет избрана та, которая решает про­блему наиболее экономным и рациональным способом, использует меньшее количество исходных аксиом при том же объяснительном и предсказательном потенци­але, опирается на более простой математический ап­парат, не привлекает сложной терминологии и т. д.

Наконец, в науке используется еще один критерий, пожалуй, наименее прозрачный и рациональный, но часто оказывающийся решающим в ситуации выбора. Имеется в виду критерий красоты научной теории. Многие крупные ученые, в первую очередь, ориенти­руются именно на него. Эстетический критерий гар­монии, изящества, завершенности научных построений оказывается особенно популярным среди логиков, математиков и представителей естественных наук, хотя он не чужд ученым и из других отраслей знания. Все это свидетельствует, с одной стороны, о недопустимо­сти жесткого противопоставления друг другу различ­ных форм рационального постижения бытия, а, с дру­гой, о глубинной связи рациональных и внерациональных видов опыта.