1. Историческая динамика: рациональное и иррациональное знание

На ранних этапах развития человеческой мысли картина мира носила це­лостный характер, где рациональная и иррациональная компоненты выступали в неразрывном единстве. Она была по­нятной и очень удобной как в обыденной жизни, так и на уровне теоретических представлений. Человек сравнительно легко и естественно нахо­дил в ней себе соответствующее место.

Однако последующая дифференциация человеческих знаний привела к разделению этих компонент, каждая из которых начала специализироваться на исследовании отдельных сторон действи­тельности. Выделившаяся наука стала заниматься исследованием глубинных закономерностей отдельных материальных объектов и фрагментов действительности с целью их преобразования и управ­ления для удовлетворения человеческих потребностей. Соответст­венно в сфере иррационального, из которой впоследствии посте­пенно выделились искусство, мораль, религия и пр., основное вни­мание обращалось на фиксировании целостных характеристик бы­тия на разных уровнях. Философия постоянно пыталась как-то объединить эти два уровня (рационального и иррационального).

Такая ситуация неизбежно приводила к значительному измене­нию всей мировоззренческой парадигмы, что нашло свое отражение и в формировании различных систем образования, начиная уже с ан­тичности. Здесь уже четко обнаружились две полярные ориентации: Платоновская Академия сосредоточила свое внимание преимущест­венно на вненаучном познании во всем его многообразии (религия, поэзия, философия и пр.), аристотелевская же школа явно ориенти­ровалась на научное, рациональное познание (опыт, наблюдение, логика, риторика и т. д.). И, конечно, не случайно наука в ее сего­дняшнем понимании берет свое начало именно от Аристотеля. Однако, и в Средние века, и Новое время исследователи, которых мы бы сейчас отнесли к ученым, не­изменно указывали на необходимость наряду с логическими рассужде­ниями и четкими понятиями использовать и вненаучные знания в виде интуитивных догадок, фантастических образов и т. д. Например, Гип­пократ неоднократно говорил, что врач не имеет права лечить людей, если он не овладел астрологией. Парацельс постоянно настаивал на необходимости сочетания рациональных и интуитивно-мистических подходов. Этой же точки зрения придерживался Авиценна и многие другие. Такое сочетание рационального и иррационального (интуитив­ного, образно-эмоционального и пр.), включая элементы магии, харак­терно практически для всех представителей эпохи Возрождения, вклю­чая таких исследователей, как Д. Бруно, И. Кеплер, отчасти Г. Галилей и даже И. Ньютон, который стоит ближе к нам.

Окончательное разделение научного и вненаучного знания за­вершилось только в начале двадцатого столетия. Такое разделение вызвало существенное изменение мировоззренческих установок и оценки науки. Уже Бюффон, читая выдающиеся трактаты эпохи Возрождения, касающиеся зоологии, в частности пресмыкающихся, возмущался тем, что их авторы наряду с рассмотрением реальных змей и особенностей их поведения, описывали также драконов, хи­мер и других фантастических персонажей.

В наше время прогрессирующая дифференциация знания (бо­лее 2500 различных наук) при явном доминировании научно-рационального, привела к построению формализованной научной картины мира, в которой реальному целостному человеку становит­ся все труднее находить себе место. Эта ситуация с особой остротой поставила на повестку дня вопрос интеграции научного и вненауч­ного знания.

Эта задача на практике оказалась трудновыполнимой. Слож­ность усиливается еще и тем, что существующие системы образова­ния ориентированы преимущественно на науку. При этом наука рассматривается как единственный и абсолютный метод познания действительности и в силу этого она якобы должна обладать абсо­лютной монополией на знание. Разумеется, исходя из такой пози­ции, почти все вненаучное знание оказалось вне сферы внимания педагогики.

Однако наука в своем развитии постоянно выходила и выходит за пределы нашего знания (теория относительности, квантовая механика, парапсихология и пр.), где исследователь уже на эмпирическом уровне сталкивается с такими объектами, которые явно не поддаются интерпретации с помощью традиционных науч­ных методов (факты ясновидения, телепатия, телекинез, различные биополя и т. п.). Если наука в основном пользуется аналитическими (рациональ­ными) методами, то в области иррационального подхода доминирует интуиция. Будучи дополнительными друг к другу, рациональное и иррациональное знания дают стереоскопическое, объемное представление о мире или его отдельных фрагментах. Здесь речь идет именно о до­полнительности, ибо многочисленные попытки поглощения наукой вненаучного знания неизменно оказывались безрезультатными. В последнее десятилетие исследователи спонтанно начинают выделять четыре специфические вида знания: научное, практическое, паранаучное и вненаучное.

Сейчас, пожалуй, трудно сказать, выиграла ли наука от того, что исключила из своего состава вненаучное (паранаучное) знание. Она, конечно, приобрела логическую стройность и завершенность. Но одновременно она стала намного менее пригодной для исследования целостных объектов, в частности таких, как человек и общество. Важнейшие компоненты действительности оказались вне ее компе­тентности. В еще большей мере это касается таких объектов, как ду­ша, дух, духовность, духовный мир и пр. Но при этом наука оказа­лась более эффективной для анализа механических систем, агрегатов и вообще объектов с невысоким уровнем целостности. Интересно, что многие выдающиеся открытия в науке были сделаны в тот период, когда наука еще полностью не освободилась от вненаучных пред­ставлений. Вполне возможно, что сочетание научного и вненаучного знания было бы полезным и стимулировало научные открытия.