§ 1. Филон Александрийский

Александрия в конце I тысячелетия до н.э. являлась крупнейшим центром античной культуры. Среди других национальностей, населявших этот город, выделялась и большая иудейская диаспора. Продолжительное ее взаимодействие с эллинистическим миром имело своим последствием постепенную эллинизацию александрийских евреев. В сфере культуры греческая ученость соединилась с иудейским раввинизмом. Появление в III в. до н. э. Септуагинты дало новый толчок взаимодействию греческой и иудейской культур. Платон и Моисей теперь заговорили на одном и том же языке. Образованные иудеи, учившиеся обычно в школах греков, пытаются перевести язык Библии на язык греческой философии. Для этого они пользуются утвердившимся среди александрийских филологов методом аллегорического толкования. Так родилась библейская экзегетика. Виднейшим ее представителем был Филон Александрийский.

Филон (ок. 25 г. до н.э. — ок 50 г. н.э.) написал довольно много произведений, в основном комментариев к различным местам Пятикнижия Моисея. Авторитет сочинений Филона у христианских мыслителей эпохи патристики и Средневековья обеспечил им долгую жизнь и сравнительно хорошую сохранность.

Согласно Филону, Пятикнижие представляет собой иносказание, умышленно составленное Моисеем таким образом, чтобы под внешней формой мифа и исторического повествования скрыть от непосвященных глубочайший духовный смысл Божественного откровения. Однако внутренний, скрытый смысл библейских писаний приоткрывается только избранным. Духовное постижение есть дар Божий, и для него недостаточно одних только самостоятельных усилий человеческого разума. Но понимание есть дело разума, хотя бы и укрепленного благодатью. Поэтому приобщение к наукам и философии, является предварительным условием овладения духовной экзегезой. При этом как науки служат приготовлением к философии, так философия готовит ум к теологической мудрости, т. е. к уяснению духовного смысла откровения.

Филон считал, что греческая философия и библейская мудрость имеют один и тот же источник — Божественный разум, Логос, хотя библейская мудрость имеет то преимущество, что она есть непосредственное слово (Логос) Бога, тогда как философия есть образ божественного Логоса.

Прочитанная аллегорически Библия становилась более понятна тем евреям, которые жили в Александрии и по стилю мышления уже были довольно близки грекам. Можно сказать, что Филон продолжил дело Семидесяти: если Септуагинта дала грекам возможность прочитать Ветхий Завет, то Филон стремился к тому, чтобы греки смогли понять Библию.

Согласно Филону, Бог — это абсолютное единство, возвышающееся над всякой множественностью. Сущность Бoга совершенно проста, а потому и непостижима для разума. Мы можем знать, что Бог есть, но не можем знать, что он есть. Вот почему в книге Исхода Бог назвался Моисею только как «Сущий», «существующий» (Иегова) и не открыл других Своих имен. Язык человеческий слишком несовершенен и слишком привязан к чувственному миру, чтобы выразить божественные имена. К пониманию того, что такое Бог, можно приблизиться только путем отрицания того, что Он не есть, т.е. путем отрицательной, апофатической теологии. Например, справедливо сказать, что Бог неизменен, бесконечен, нестрадателен, не нуждается для Своего существования ни в чем, неде­лим и т. п. Путем такой отрицательной редукции можно прийти к некоторому позитивному остатку, о котором уже вовсе ничего нельзя будет сказать, так как все рассудочные определения будут исчер­паны. Постижение этого остатка означало бы выход за пределы рассудка (экстаз) и переход на более высокую ступень познания — ступень мистической, сверхразумной интуиции, где Божественная реальность созерцается лицом к лицу, но безотчетно и безмысленно, ибо свет этой реальности ослепляет рассудок настолько, что представляется ему абсо­лютной тьмой.

В мире Бог присутствует посредством Своего слова, Логоса. Логос — это мировой порядок, красота и гармония. Это закон, приводящий все разнообразие вещей к единству; через него реализуется всеобщая связь вещей. Человеческий разум — сколок с мирового. Все эти характеристики Логоса со­вершенно совпадают со стоическими. Другие качества филоновского Логоса свидетельствуют о влиянии платонизма. Логос есть царство вечных умопостигаемых идей, тождественных с божественными мыслями. Мир создается Богом по модели этих идей и служит их отображением. Логос предшествует космосу, как замысел художника предшествует создаваемому художественному произведению: произведение есть лишь воплощение идеи создателя — воплощенный Логос. Понимаемое таким образом сотворение мира Филон описывает в работе «О сотворении мира согласно Моисею». Филон опровергает взгляды тех философов, которые считают мир вечным и несотворенным, ибо они не понимают того, что у мира, полного порядка и жизни, должна быть некая внемировая причина, приведшая косную материю в движение. Бог творит мир за шесть дней, поскольку шесть — это совершенное число, ведь оно равно и сумме и произведению своих составных частей. Перед сотворением мира Бог творит умопостигаемый мир идей, т.е. Логос, по образцу которого из бесформенной, бескачественной и безжизненной материи затем творится мир чувственный. Вместе с миром возникает время, не существовавшее до творческого Божественного акта. И венчает все творение человека, созданного по образу и подобию Божию, что следует понимать не в грубо телесном смысле, а в духовном, умопостигаемом. Целью человеческого познания является в конечном счете мистическое созерцание Божественного Логоса.

Согласно Филону, Библия и греческая философия не противоречат друг другу и именно потому, что как та, так и другая порождены Логосом: первая — божественным Логосом, открывшим себя пророкам непосредственно; вторая — Логосом, отраженным в человеческом разуме и мире. Мудрость Моисея, Пифагора и Платона имеет один и тот же источник. Из того же источника черпают свои разнообразные представления о божественном все народы. Неадекватность этих представлений обусловлена только не полной проявленностью в их сознании силы Логоса. Самораскрытие «естественного» Логоса неизбежно приводит к исходному библейскому монотеизму. Однако Пифагор и Платон, по мнению Филона, ближе других подошли к моноте­изму не только благодаря «логической» одаренности и проницательности, но и благодаря прямому заимствованию из Библии.

Введение понятия Логоса дало Филону основу для достаточно свободной аллегорической и философской экзегезы Писания. Поскольку Бог трансцендентен, Филон рассматривал все ветхозаветные богоявления как явления не Бога-Отца, а Логоса. В библейском повествовании о скитаниях Израиля в поисках Земли обетованной он видит иносказание о странничестве человека в этой земной жизни. Исход евреев из египетского рабства Филон толковал как освобождение души от рабства тела. Вместе с платониками и пифагорейцами он считал тело началом зла и темницей души, видя аллегорическое указание на это в библейском рассказе о том, что после грехопадения Адам и Ева надели на себя «одежды кожаные», т. е. земные тела. Встречаются у Филона и скептические заимствования: опьянение Ноя Филон толкует как невозможность познания истины, в доказательство чему приводит почти все тропы Энесидема.

Вообще Филон, как правило, хочет создать впечатление, что он нигде не покидает почву иудаизма и не выходит за рамки еврейской традиции. Но удержать философски заряженную мысль в границах религии ему, конечно, не удается. Иудаизм вскоре фактически отрекся от своего философствую­щего адепта; ортодоксам не подходили такие заим­ствования у эллинов, как учение о переселении душ, учение о мире идей как «царстве Божием» и многое другое, подобное этому, попавшее на страницы филоновских сочинений. Собственно, можно сказать, что средневековая иудейская философия, начавшись с Филона, Филоном же и заканчивается. Но работа Филона не пропала даром. Сферой ее влияния стала христианская мысль, особенно Александрийской школы. У Филона будут учиться экзегезе Ориген и свят. Григорий Нисский, св. Ам­вросий Медиоланский и блаж. Августин. Экзегетическое философствова­ние на основе Библии войдет в плоть и кровь всей средневековой культуры.