Природа зла; соотношение судьбы и свободной воли человека.

Вопрос о соотношении судьбы и свободной воли человека возник в условиях бурного развития астрологии, различных форм гадания. Этические следствия этого поветрия вызвали споры между стоиками и эпикурейцами. В христианстве эта проблема впервые была осмыслена Августином. Человек обладает свободной волей, которая есть дар Бога в знак Его благорасположения и ожидания от человека духовного, возвышенного выбора. Но человек может выбрать путь, как в сторону добра, так и в сторону зла (см. "Исповедь" Августина Аврелия)*, которое происходит вследствие извращения Божественных предначертаний.

Проблема зла - одна из наиболее мучительных проблем, из-за которой Августин одно время примыкал к манихеям. Манихеи исходили из дуалистической посылки об идеальности божественного мира и тьмы материального мир. Основой существования у них является вечная битва между Богом и Сатаной, Светом и Тьмой, т.е. битва 2-х равновеликих начал, каждое из которых периодически доминирует. Зло было, есть и будет всегда. Но такое решение проблемы зла не устраивало Августина: "Много верного сообщают они о твари, Творца же не ищут, а потому и не находят".² Кроме того, Августин обнаружил, что даже один из авторитетнейших манихеев Фавст был человеком весьма скромных познаний. По счастью, он был также достаточно скромен, поэтому и не стремился ввести в заблуждение Августина, уклоняясь от бесед с ним на эти темы. Рвение Августина к учению Мани постепенно охладело, но он не порывал с манихеями отчасти потому, что уважал Фавста, которого просвещал в риторике, отчасти по причине растерянности.

Переломным моментом в жизни Августина является знакомство с Амвросием Медиоланским, человеком глубокого ума и праведности. Двери его были открыты каждому в любое время. Общение с ним укрепляли Августина в моменты сомнений, которые являются непременными спутниками людей мыслящих. Вот как Августин описывает свои переживания и поиски ответа на вопрос о природе зла:

"Творец – высочайшее Благо, и творение его – тоже благо, хотя и меньшее… Где же природа. где источник зла? Не была ли злой та материя, из которой Он творил? Он оформил её и упорядочил, но всё же осталась в ней закваска зла, не превращённая в добро? Но неужели же у всемогущего Творца не хватило сил на то, чтобы преобразовать эту материю всецело, чтобы в ней не осталось уже ничего злого? Или почему Он попросту не уничтожил остаточное зло? Неужто эта материя могла существовать против Его воли? Кроме того, если материя вечна, То почему Он притупил к оформлению её не сразу, а только по истечению столь долгого времени? А если такова была Его воля, то почему он не начал с разрушения этого зла, чтобы пребыть одному – истинному, высочайшему и бесконечному Благу? Если же он посчитал необходимым использовать материю при творении, то почему же Он не уничтожил злую и не сотворил добрую? Если же Он не мог обойтись без той, вечной и не являющейся Его творением, то в чём тогда заключается его могущество?"³

Ответы на эти вопросы составили важнейшую часть учения Августина. Августин отрицает дуализм манихеев, не признаёт добра и зла в качестве равноценных субстанций. Зло не субстанционально, у него нет своего собственного источника существования. Оно не есть бытие, оно есть недостаток, неполнота бытия:

"Я понял, что только доброе может становиться хуже. Действительно, абсолютное добро не может претерпевать изменений, вообще же недоброму некуда ухудшаться. Ухудшение наносит вред, ибо умаляет доброе в добром; если бы оно не умаляло доброго, то не было бы и вреда. Итак, или оно не наносит вреда, но оно его наносит, или же то, что ухудшается, умаляется в добре. Если доброе совсем лишится добра, оно исчезнет; если же далее ухудшаться не сможет, то или начнёт улучшаться, или пребудет не ухудшающимся. Но нельзя же сказать, что при полной лишённости добра оно начнёт улучшаться. Значит, совсем лишившись добра, оно исчезнет и его не станет. Но пока оно есть, оно есть как доброе, и, поэтому всё, что есть – благо. Выходит, то зло, которое я искал, не есть субстанция, ибо всякая субстанция – добро. Если бы зло было субстанцией, то эта субстанция или не могла бы ухудшаться, но это значит, что она была бы субстанцией абсолютного добра, или могла бы, но тогда в ней должно было быть добро, ибо только оно может ухудшаться".⁴