4. Сообщество и общество

Если в исследованиях классической социологии науки центральное место занимали отношения между научным сообществом и национальными общественными институтами (политикой, государством, бизнесом и т. п.), то сегодня вся система отношений не может рассматриваться вне и независимо от интеграционных процессов, характеризующих динамику промышленно развитых стран. Речь идёт о политической интеграции, о глобализации экономики (а соответственно, об интернационализации антиглобалистских движений), о новых рисках научных развития, непредсказуемые последствия которых могут угрожать не только государствам, но и каждому отдельному человеку…

Динамика общей ситуации корректирует и особенности её отражения в предмете социологии.

Наука и политика

В традиционном национальном государстве под научной политикой понималась в первую очередь система и институты принятия решений о стратегии развития научно-технического комплекса страны, а также действия по практической реализации этих решений. За минимальными исключениями, вся эта деятельность располагалась в зоне бюрократической рутины и, как правило, мало касалось собственно политического процесса (борьбы за власть, голоса избирателей). Наука воспринималась лишь как одно из средств реализации военной, экономической и других направлений политики, впрямую связанных с перспективностью партийных программ. Свою роль играла наука и в международной политике, оказывая существенное влияние на престиж государства и подкрепляя его державные амбиции.

Радикальное изменение ситуации заключалось в том, что современная научная политика во всё большей мере становиться политикой публичной. Расходы на науку, направления и формы её развития, её участие в жизни общества – всё это становится предметом обсуждения и непосредственно влияет на электоральные перспективы отдельного политика или политической партии.

Всё большую роль в этих процессах начинает играть общественный контроль развития науки и использование её достижений. Соответственно, жизненно важным для политики становиться постоянный мониторинг отношения населения к науке вообще, к отдельным направлениям её развития, к её участию в других процессах. Для этой цели политики вместе с научным сообществом постоянно проводят массированное изучение общественного мнения о науке. В странах европейского союза этим регулярно занимается служба «Евробарометр», в США – ряд не менее известных институтов изучения общественного мнения. Эти обследования проводятся в тесном взаимодействии с институтами научного сообщества, а их результаты широко обсуждаются.

Научное сообщество и общественные движения

Взаимоотношения в треугольнике «государство – научное сообщество – общественные движения» прошли длительный и болезненный процесс «отстройки». Поначалу научная политика формировалась без обращения к общественному мнению. Были нескоординированные, малоэффективные попытки противодействовать острой реакции общества на факты, когда развитие науки и технологии приводило к явно нежелательным последствиям (чернобыльская катастрофа, Арал, энергетическая катастрофа в США и другие случаи бедствий, явно связанные с несовершенством современной науки и техники или политической безответственностью использования их достижений). Реакция сводилась к замалчиванию фактов, пропагандистским кампаниям, которые должны были доказать общественности единичность, случайность катастроф и т. п.

Такая политика привела к результатам, прямо противоположным желаемым. Общественные движения, инициированные отдельными событиями или общим ухудшением ситуации, которое, так или иначе, связывалось с последствиями научно-технического развития, приобретали откровенно конфронтационный характер. Они быстро политизировались и часто превращались в значительную деструктивную силу.

Всё это заставило искать новую стратегию, в поиске которой государство и политики обратились к научному сообществу, которое также оказывалось «потерпевшей стороной».

В целом научная политика постепенно начинает строиться так, чтобы привить обществу сознание того, что риск, связанный с развитием науки и техники, неотделим от её достижений. Общественность должна быть информирована о самой природе научного знания, не только о достижениях, но и об органических слабостях научного метода, который не является абсолютным, и о природе технических решений, которые даже в самом лучшем случае оптимальны только с точки зрения ограниченного, заведомо неполного набора критериев.

Придётся свыкнуться с мыслью, что блага, которые несёт с собой развитие науки и техники, являются относительными. Но и развитие инновационного комплекса не является стихийным, неизбежным процессом. Общество может регулировать этот процесс, и в конечном счёте за ним остаётся выбор – финансировать ли новые достижения инновационного комплекса и связанный с ними новый уровень благосостояния и новый уровень риска или отказаться от каких-то направлений поиска.

Наука и бизнес

Активная позиция научного сообщества и признание его институтов полноправным субъектом процесса управления наукой кардинально изменили отношения между наукой, государственной властью и бизнесом, а тем самым и представления о движущих силах экономического развития.

Потребность в подобных изменениях выяснилась ещё в 70 – х годах отнюдь не в связи с управлением наукой. Речь шла о поиске новых путей освоения высоких технологий. Традиционная система «внедрения инноваций», при которой от появления плодотворной научной идеи до основанного на её использовании конкурентоспособного рыночного продукта проходит 12-15 лет, оказались в новых условиях совершенно неэффективной. За это время сменялись целые поколения технологий, а прогнозировать изменение рыночной конъюнктуры на такие периоды не удавалось, как не удаётся и сегодня. В результате резко повышался уровень риска для корпораций, работающих в самых передовых и важных, в том числе и для безопасности государства, областях. Государство тоже не могло взять этот риск на себя, снижая тем самым уровень конкуренции и подвергая серьёзной опасности всю бюджетную политику.

После длительных поисков и экспериментов выяснилось, что наиболее перспективный путь – передача основной части инновационного процесса и, соответственно, связанного с этим коммерческого риска самым учёным, точнее, тем из них, кто был на это согласен. Учёные-бизнесмены получали серьёзные преимущества – они могли более оперативно следить за развитием исследований в своей области и, соответственно, быстрее конкурентов реагировать на изменения ситуации.

Потребовались серьёзные изменения в законах интеллектуальной собственности, позволяющее авторам инноваций их коммерческое использование. Была скорректирована налоговая и кредитная политика, стимулирующая развитие мелкого и среднего инновационного бизнеса, так называемых «венчурных» фирм.

Скажем сразу, уровень риска для каждого владельца фирмы остался по-прежнему высоким. Примерно 75 – 80% венчурных фирм разоряются впервые же годы своего существования. Остальные фирмы встраиваются в общую структуру экономики, продавая свои продукты крупным корпорациям, государству или конечным потребителям. И лишь единицы, типа «Майкрософт», вырастают в крупные корпорации.

Однако новая схема распространения инноваций оказалась успешной в главном – интервал между научной идеей и появлением конечного продукта был сокращён в среднем до 3-4 –х лет, а значительная часть риска была распределена между тысячами мелких предпринимателей. Существенно повысился уровень конкуренции.

Экономические результаты оказались столь впечатляющими, что сегодня, к примеру, во всех развитых странах проблема инноваций формулируется только в терминах программ «развития инноваций и малого научного бизнеса». Возросло и общее доверие бизнеса к науке.

Не менее значительны и структурные изменения в отношениях между наукой, производством и бизнесом в сфере высоких технологий. Разорение венчурных фирм постоянно пополняет рынок труда наиболее дефицитной категорией работников – квалифицированными специалистами, имеющими опыт работы как в науке, так и в бизнесе. Подавляющее большинство из них либо возвращается в прикладные исследования, либо уже в качестве наёмных менеджеров и консультантов приходит в крупные корпорации.

Новые вызовы

В краткой сводке достижений науки за скобками остаются десятилетия труда сотен исследователей, трудности, мучительные поиски и драматические неудачи, которых всегда на порядок больше, чем успехов. Более того, на каждой стадии работы её участники совсем не уверены в том, что верный путь, во-первых, вообще существует, а во-вторых, что его выбрали именно они, а не их соперники. А если речь идёт о судьбах человечества, то к этой драме идей добавляется и огромная личная ответственность: «Кто, если не я?».

Эти особенности поведения профессионального сообщества особенно видны в ситуациях с открытым финалом. В отличие от общественных движений и политиков, учёные ещё три десятилетия назад после первых успешных опытов по генной инженерии с тревогой отмечали, что их отдалённые последствия практически невозможно предсказать с достаточной надёжностью.

Крайняя болезненность ситуации заключалась в том, что объектом дискуссии явилось ограничение деятельности по достижению главной цели науки – интенсивного пополнения массива научного знания.

Наряду с этим, новый толчок получили исследования по биоэтике, были внесены соответствующие дополнения в уставы целого ряда профессиональных обществ и кодексы поведения их участников, а главное – формируется серьёзная база для взаимодействия научного сообщества, государственных институтов, представительной власти, бизнеса и общественных организаций – иными словами, используя весь инструментов, которыми располагает демократическое общество для обсуждения жизненно важной проблемы и контроля за принятием решений при любом развитии ситуации.

И сегодня, когда трагический смысл слова «необратимость» в связи с клонированием человека постепенно начинают чувствовать даже политики, подобное взаимодействие является тем максимумом, который общество может мобилизовать в ответ на новый вызов времени. При этом, как уже говорилось, финал остаётся открытым: наука – это предвидение, но не провидение.