Проблема смысла жизни

Мировоззренческая направленность философии определяется ее основными вопросами: что есть человек? в чем смысл его бытия? доступно ли ему постижение сущности мира и самого себя? Каждый из этих вопросов обращает нас к сфере целевых установок личности (для чего, зачем я существую, с какой целью создаю и познаю нечто новое, ради чего мне стоит жить, любить, познавать мир), связанных с активно-деятельной субъективностью человека. Процесс наделения бытия смыслом раскрывает главную особенность человеческого сознания: неутолимую и непреодолимую потребность в постижении мироздания и самого себя, поиска смысла всего существующего и, по возможности, выхода за пределы наличной данности.

Очевидно, что поиски смысла человеческого бытия должны быть связаны с теми духовно-практическими формами взаимодействия человека с окружающим его пространством (природным, социальным, духовным), которые свойственны именно для него и отличают его от других живых существ. К таковым прежде всего следует отнести процесс смыслотворчества, заключающийся в накоплении (приращении, развертывании) бытия как такового и человеческого бытия в частности, что достигается благодаря увеличению и количества и разнообразия открываемых человеком возможностей. Исследование данных процессов необходимо для понимания сущности человека и его существования, поскольку для того, чтобы подлинно стать самим собой, человек должен иметь (и, что не менее важно, сознавать) возможность выходить за пределы упорядоченного и систематизированного им духовного пространства. Происходящее при этом усложнение смыслового содержания и расширение горизонтов жизненного мира человека как раз и обусловлено смыслотворческой направленностью психики человека.

Но прежде чем обращаться к вопросу – в чем заключается проблема смысла жизни человека? – необходимо уточнить используемые термины. Под «жизнью» чаще всего подразумевают категорию существования, наличия, пребывания человека в пространстве/времени. «Смысл» же относится к тем загадочным явлениям, которые считаются как бы общеизвестными, поскольку постоянно фигурируют как в научном, так и обыденном общении. На самом деле он не только не имеет сколько-нибудь строгого общепринятого определения, но и на описательном уровне существует большой разброс суждений о том, что это такое. Иногда допускается, что смысл принадлежит к тем наиболее общим категориям, которые не подлежат определению и должны восприниматься как некоторая данность. Средоточием смысла является язык в его соотнесении с мыш­лением. Этимология русского слова «с-мысл» как раз указывает на эту связь. Смысл – это то, что соотнесено с мыслью, совместно с мыслью о некотором предмете.

Смысл выступает в трех самостоятельных, но взаимосвязанных ипостасях. Первая из них – это онтологический аспект смысла: объекты, явления и события действительности, входящие в жизненный мир субъекта, обладают для него жизненным смыслом в силу того, что они объективно небезразличны для его жизни. Вторая – это феноменологический аспект смысла, это образ мира в сознании человека, одним из компонентов которого является личностный смысл, выражающий значимость объектов и события для меня лично. Наконец, третья плоскость – это смысловые структуры личности, образующие целостную систему и обеспечивающие регуляцию жизнедеятельности субъекта в соответствии со специфической смысловой логикой²⁴.

Проблема смысла человеческого бытия связана с рассмотрением сущности и существования человека. Это объясняется тем, что сущность определяет суть вещи, совокупность ее существенных свойств. Сущность любого предмета – это внутренний (имманентный) способ бытия самого предмета. Сущность человеческой личности состоит из совокупности общественных отношений. Еще Аристотель отмечал, что существо, не способное вступить в общение, – или животное, или бог. Но конкретная живая личность, во-первых, не сводима к общественным отношениям – должно быть исходное «ядро», самость, определяющая самостоятельность бытия человека. Во-вторых, кроме сущности, для человека важно существование. По мере развития философии стало очевидным, что проблема существования человека имеет не менее важное значение, чем проблема сущности. В XIX веке начинается эпоха философии существования – экзистенциализма. В своих сочинениях Къеркегор и Ницше рассматривают то, что переживает и как живет единичная душа. Экзистенциальная проблематика обращена к эмоциям, переживаниям, внутренним состояниям человека. Философы-экзистенциалисты всесторонне анализируют состояние тоски и скуки, стремление к свободе и страх перед ней, осознание смерти и интуитивные предчувствия будущего. Проблема существования – это проблема реального человека, погруженного в обыденную, повседневную жизнь. Рассматривая неисчерпаемое содержание существования, философы экзистенционального направления пытаются раскрыть тайну человеческого бытия, смысл или бессмыслие жизненного пути.

В чем же заключается собственно проблема смысла жизни, т.е. почему нельзя считать этот вопрос решенным? Во-первых, готовые ответы, существующие в различных культурных традиция, носят достаточно общий характер, и перед каждым человеком стоит задача определить именно свой смысл жизни (или – смысл именно своей, а не чужой жизни). Во-вторых, понятие смысла предполагает охват рассматриваемого явления или события в его целостности, но как быть в отношении жизни, как понять ее целостность. М. Хайдеггер подчеркивал, что смерть – это тоже часть жизни, многое зависит от того, как умирает человек (ср. «на миру и смерть красна»). Но человеку не дано пережить свою смерть, поэтому сложно говорить о подлинности смысла жизни, не зная свою смерть. В-третьих, смысл жизни конкретного человека теснейшим образом связан с осмысленностью существования всего человечества – от первых поколений людей до последних. Но какие и когда они – последние люди – будут? И в чем смысл жизни современного человечества?

Между тем, обращаясь к поискам смысла жизни сегодня, нельзя не учитывать традицию религиозного подхода: 1) в христианстве определяющим является призыв «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный», и главное предназначение христианина (смысл его жизни) – в служении Богу и делании добра, 2) в исламе смысл жизни – в познании Аллаха и его творений и своего места и отношения к этим творениям, 3) традиция Упанишад (древнеиндийская философия, отчасти основа буддизма) понимает смысл жизни как отрешение от неистинности эмпирического мира и постижение всеобщной сущности.

В философии смысл жизни понимался по-разному, например: «Быть собой и оставаться человеком при любых обстоятельствах, … и изменять обстоятельства, если они мешают этому – таков высший, объективно заданный смысл человеческой жизни», «Смысл жизни конкретной личности – не в труде «вообще», а в определенном его виде, соответствующем ее профессии и интересам», «Делай высшее возможное в мире благо своей конечной целью», «Первая обязанность – сделать счастливым самого себя. Если сам счастлив, то сделаешь счастливыми и других».

Собственно философский подход к проблеме смысла жизни, несмотря на огромное разнообразие конкретных решений, основывается на выделении и рассмотрении главного мировоззренческого вопроса – как человек соотносится с миром. Логически возможны и исторически реализуются три основных решения и соответствующих им смысла жизни.

Мир доминирует над человеком, смысл жизни человека в том, что он что-то значит для мира.

Человек доминирует над миром, смысл жизни человека в том, что мир что-то значит для его самореализации.

Человек и мир в равной степени соотнесены в своей самоценности, смысл жизни человека в том, что он и мир совместно (соборно) значимы друг для друга.

Проблема смысла жизни – это вопрос основания бытия. Здесь возможны два варианта. Первый – бытие мира уже имеет свое основание и не зависит от деятельности человека. Поэтому проблема смысла жизни понимается как поиск уже имеющегося смысла. Согласно второму варианту, признается наличие смысла, который принадлежит сущему как тако­вому, но он достраивается человеком, его мыш­лением и иррациональным творчеством.

Чтобы обнаружить основания бытия (или убедиться в их отсутствии), человеку необходимо построить картину мира. Картина мира предстает в сознании человека как «смысловой двойник» мира. Мы смотрим на мир сквозь призму картины мира – точнее, наши глаза обращены к миру вещей, но внутренний взгляд видит не саму вещь, а ее копию. Человек не сталкивается с физической реальностью непосредственно, «лицом к лицу»: между человеком и миром вещей всегда находится порожденная им «символическая реальность», мир символов и знаков. Но при этом нельзя забывать, что мир символов и знаков, являющийся частью картины мира, не самостоятелен в том плане, что смысл – это не только воображение, но и переживание объекта. Обсуждение этой темы уходит в самые истоки философии, и вряд ли наступит момент, когда будет полностью решена проблема адекватности вещей и соответствующих им внутренних (идеальных) образов.

Если задать вопрос о природе картины мира в аспекте понимания ее как «смыслового двойника» мира (т.е. что позволяет картине мира быть таким двойником?), то ответ будет достаточно прост: это именно способность картины мира актуализировать свое содержание в поступках и действиях человека, а также в создаваемых им вещах. Если такой актуализации не происходит, то картина мира оказывается нежизненной и отмирает. При этом ключевым является признание того, что такую способность к актуализации обеспечивает потенциальность, заложенная в образах, представлениях, идеях, составляющих картину мира.

Обращение к потенциальности есть результат признания несводимости человека к тому положению, которое он занимает в реальном мире. Именно потому, что человек несводим к реальности окружающего мира, он выступает (трансцендирует) за пределы этой реальности и вступает (но только частично, так как у человека всегда сохраняется связь с окружающей реальности в силу того, что он – «первоприродное» существо) в отношения с потенциальностью, или миром возможного. Картина мира – это не просто двойник (зеркальная копия) окружающего человека мира. Картина мира богаче того, что она изображает, как раз благодаря присущей ей потенциальности.

Для того чтобы более подробно увидеть связь картины мира с миром возможного и тем самым определить условия обнаружения человеком смысла бытия, выделим в структуре картина мира смысловое поле и смысловое ядро. Кратко различие названных понятий можно определить следующим образом. Смысловое поле картины мира содержит те смыслы, которые связывают человека с миром, и хотя они проявляются во внутреннем мире человека, но при этом обнаруживают свою независимость от личности, т.е. онтологичность. Тем самым смысловое поле картины мира можно охарактеризовать как обеспечение предпонимание, когда человек имеет какое-то исходное, хоть и неотчетливое, понимание вещей и ситуаций, с которыми ему предстоит столкнуться в жизни.

Смысловое «ядро» картины мира аккумулирует в себе базисные принципы истолкования мира, сокровенные убеждения человека. Это ядро состоит из категорий и допущений, которые носят характер бессознательно принятых, непроверяемых, квазиаксиоматических базисных положений, утвердившихся в практике мышления в качестве его руководящих и опорных средств.

Кроме идеалов, картина мира включает в себя цели. Здесь мы затрагиваем вопрос модальности картины мира. Мир как целое, представленный в картинах мира, имеет актуальную и потенциальную составляющие. Модальность картины мира, «можно» и «нельзя» в отношении картины мира предстают как характеристика ее модальности. Идеалы и цели являются важнейшими факторами определения модальности картины мира.

Важная черта идеала как понятия выражается в тесном единстве идеала с идеей и целью. Связь идеала с идеей была отмечена еще Кантом: идея дает мысленный образ, «правила, а идеал служит первообразом для всестороннего определения подражаний ему»²⁵. Для Гегеля в связи идеала и идеи на первое место выступал принцип разумной действительности: «Идеал – это идея, рассматриваемая со стороны ее существования, соответствующего понятию. Идеалом является, следовательно, всякая действительность в своей наивысшей истине»²⁶. Что же касается связи идеала с целью, то в этом проявляется ценность идеала как должного, как выражения атрибутов должного в различных сферах общественной жизни. Если в философии Платона проблема соотношения идеала и действительности была смягчена благодаря тому, что мир идей самоценен и не зависит от степени осуществимости идеалов (идей) в земном мире, то в эпоху критики метафизики проблема осуществимости идеала была вновь заострена. Кант предлагает оценивать идеал не по его достижимости, а по той роли, которую он выполняет в жизни человека и общества.

Далеко не каждый идеал оказывается утопическим: одной из причин деформации идеала в рамках утопического сознания является его отождествление с понятием цели. Несмотря на кажущуюся близость понятий цели и идеала, между ними существует принципиальное различие. В содержании понятия «цель» можно выделить по крайней мере три составляющих: 1) собственно цель как искомый результат, 2) желательность этого результата, его значимость для человека, т.е. ценность, 3) то, что придает значение деятельности человека, т.е. смысл. Понятие идеала по своему содержанию частично совпадает с понятием цели, но включает в себя лишь две последние характеристики. В утопии идеал представляет собой конечную цель или точку развития общества.

Следует назвать еще одно принципиальное отличие идеала от цели – это различие временной природы идеала и целт. Если идеал, понимаемый как совершенство, выделен за пределы постоянного течения времени, отнесен в вечность (традиция связывания идеала и вечности идет еще от Парменида – идеал потому и идеален, что вечен), то цель представляет собой своеобразную проекцию на временной план человеческой жизни, это конкретизация идеала в рамках актуальной действительности человеческой жизни. Понятие общественного идеала, несмотря на разнообразие подходов к его пониманию, в обобщенном виде предстает как идеальная модель будущего, в которой так или иначе отражаются объективные общественные тенденции, потребности общественного развития, стремления людей к более совершенной ступени истории.

Если взять временнóе измерение жизни отдельного человека, то можно увидеть роль коллективного верования в идеалы. Для коллективного верования недостижимость идеала в границах жизненного времени отдельного человека не имеет принципиального значения. Многие поколения людей жили и живут верой в наступление эпохи Разума, Добра, Справедливости и т.д., и то, что при жизни данного человека или поколения названный идеал не воплощен в жизнь, не означает признания идеала недействительным. Недостижимые сегодня идеалы видятся достижимыми потом, в будущем, другими поколениями.

Но поисками оснований бытия не исчерпывается проблема смысла жизни. Чтобы найти смысл жизни, приходится обратиться к вопросу – «Откуда и куда идет человек?», – где истоки его бытия и где его завершение? Понятно, что вопрос о смысле жизни оказывается тесно связанным с проблемой происхождения человека. Если человеческий вид возникает как результат случайной мутации в процессе возникновения жизни, то говорить о смысле его бытия можно с большой осторожностью. Чаще мы стремимся оправдать свое бытие указанием на высшие причины, способствовавшие появлению человека на Земле: или божественная сила, или мировой разум. В этом случае для человека важнее оказывается не понимание замысла (промысла) высших сил, но само их существование.

Немаловажное значение для понимания смысла жизни имеет и вопрос о том, какое место занимает смерть в духовном опыте человечества. В данном случае речь идет не о том, как человек представляет себе жизнь после смерти и как это представление влияет на его земную жизнь – это сфера прежде всего религии, а не философии. Нас интересует другое – вопрос о роли пограничных ситуаций, т.е. тех моментов глубочайших потрясений, когда перед лицом смерти человек прозревает глубочайшие корни своего существа. Эта тема наиболее полно была представлена в философии экзистенциализма.

Вопрос о смысле жизни, бесспорно, принадлежит к так называемым вечным вопросам, и вряд ли достижимо его окончательное решение. Это и понятно, ибо история человечества продолжается и каждая ее страница приносит наряду с ответами и новые вопросы. Человек впервые задумался над своим предназначением еще на той стадии исторического процесса, когда потребности человека вышли за рамки элементарной нужды, вызванной физиологическими процессами, и возникли потребности духовного порядка, которые удовлетворяются через ценностные предпочтения, духовный выбор.