Учение Лейбница о бытии

Так же как Декарт и Спиноза, Лейбница развивает учение о бытии в фор­ме учения о субстанции. Декарт свел материальность, или телесность, к протяжению. Лейбниц полагал, что из протяжения могут быть выве­дены не физические свойства тел — их движение, дей­ствие, сопротивление, инерция и т. д., а лишь геометри­ческие. Поэтому, утверждал Лейбниц, необходимо в суб­станции предполагать такие свойства, из которых могли бы быть выведены основные физические характеристики тел.

Лейбница не удовлетворил ни декартовский дуализм субстанций, ни учение Спинозы о единственной субстан­ции; если бы существовала только одна субстанция, то, по мнению Лейбница, все вещи были бы пассивны, а не активны. Из того, что вещи обладают собственным дей­ствием, он делает вывод, что все вещи, в сущности, силы. Любая вещь — субстанция, следовательно, число субстанций бесконечно. Каждая субстанция, или сила, есть «единица» бытия, или «монада» (От древнегреческого слова monas, что значит «еденица, простая сущность»). Монада не материальная, а духовная единица бытия, своего рода духовный атом. Всякая отдельная монада есть и душа, и тело. Идеалистически решая основной философский вопрос, Лейбниц утверждал, что число есть внешнее выра­жение пассивности монады, ее ограниченности. Однако пассивность лишь производный момент монады, первич­ные качества которой — самостоятельность, самодея­тельность. Благодаря монадам материя обладает способ­ностью вечного самодвижения. Лейбниц говорил, что нигде не видел тех ничтожных, бесполезных, косных масс, о которых обычно говорят, ибо везде наблюдается деятельность и нет ни одного тела без движения, ни одной субстанции без активного стремления. В этой связи В. И. Ленин считал возможным сделать вывод о том, что Лейбниц «через теологию подходил к принципу неразрывной (и универсальной, абсолютной) связи ма­терии и движения» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 29, стр. 67).

Каждая монада одновременно форма и материя, ибо любое материальное тело обладает определенной фор­мой. Но форма, по Лейбницу, нематериальна и представ­ляет собой целесообразно действующую силу, в то вре­мя как тело есть механическая сила. Поэтому природу нельзя объяснить законами одной только механики, не­обходимо ввести также понятие о цели. Каждая монада есть одновременно и основание всех своих действий, и их цель.

Таким образом, Лейбниц стремится сочетать учение Аристотеля о действующей в природе внутренней целе­сообразности с учением Спинозы о механической при­чинности. Эта попытка соединить телеологию с механи­цизмом ясно выступает в учении Лейбница об отноше­нии души и тела. По Лейбницу, душа — цель тела, но цель внутренняя, то, к чему стремится само это тело. По отношению к этой внутренней цели тело есть сред­ство души. По Лейбницу, отношение между душой и телом не сводится ни к их взаимодействию, ни к постоян­ному содействию или поддержке со стороны бога. Это — отношение «предустановленной гармонии». Бог раз на­всегда установил соответствие между физическим меха­низмом тела и душой подобно мастеру, сообщившему строго синхронный ход двум часам.

Как субстанции, монады независимы друг от друга. Между ними нет физического взаимодействия, или, гово­ря словами Лейбница, «они не имеют окон, через кото­рые что-либо могло бы в них входить или из них выхо­дить». Однако, будучи независимыми, монады не изоли­рованы безусловно: в каждой монаде отражается весь мировой строй, вся совокупность монад. Поэтому Лейб­ниц называет монаду «живым зеркалом» Вселенной. Так как действия монады — телесные акты, то они подчиня­ются природе тела и требуют механистического объяснения, т. е. объяснения через «действующие причины». По­скольку же действия эти суть действия развивающейся монады, то они подчиняются природе души, требуют объяснения при помощи целесообразности. Это и есть объяснение через «конечные» (целевые) причины.

Понятие развития у Лейбница весьма широкое, В природе, утверждает он, все находится в развитии. При этом не происходит ни возникновения в строгом смысле слова, ни уничтожения. Развитие есть лишь изме­нение первоначальных форм через бесконечно малые изменения. Лейбниц в принципе отрицает возможность, каких бы то ни было скачков или разрывов непрерыв­ности в развитии. Он остается, верен этому взгляду так­же в вопросах биологического развития. Здесь он зало­жил основы метафизического и идеалистического пони­мания, согласно которому биологический индивид, строго говоря, не рождается, а лишь развертывается из заро­дыша, уже предсуществующего. Это так называемая теория преформизма. Лейбниц дополняет ее теорией «трансформации»: согласно этой теории, везде в природе происходит непрерывный процесс изменения вещей. Вопрос о движущей силе развития Лейбниц решает на основе аналогии, почерпнутой из психологии. В монаде происходит непрерывное изменение, вытекающее из ее внутреннего принципа. Бесконечное разнообразие момен­тов, раскрывающихся в развитии монады, таится в ней, по Лейбницу, не «материально», а лишь «идеально», т. е. как представление.

Таким образом, сила, лежащая в основе развития всех монад, есть сила представления. Свойственную мо­надам силу представления Лейбниц называет перцеп­цией. Однако, утверждая, что все монады наделены спо­собностью перцепции, или способностью представления, Лейбниц не отождествляет представления с сознанием. Он отвергает взгляд Декарта, по которому душе всегда присуще сознание, мышление. По Лейбницу, сознание присуще не всем монадам, а только существу, наделен­ному способностью самосознания, или апперцепции. Су­щество это —- человек.

Полагая, что способность представления присуща всем монадам, Лейбниц делает вывод, будто вся при­рода одушевлена.К этой мысли Лейбница привели открытия в мире микроорганизмов, сделанные на основе наблюдений с помощью микроскопа, изобретенного незадолго до этого. Монада Лейбница не только подо­бие атома, но также подобие микроорганизма. Это «ма­лый мир», «сжатая Вселенная».

В теории развития Лейбниц дает схему перехода от неорганического мира к органическому. Монады — раз­личные ступени развития, определяемые различием в способности представления. На низшей ступени стоят монады, обладающие темным представлением. Они не отличают представляемого ни от себя, ни от всего остального. Ступенью выше стоят монады, обладающие смутным представлением: они отличают представляемое от всего остального, но не от себя. На высшей ступени монады обладают отчетливым представлением: они отли­чают представляемое и от себя, и от всего остального. Центральное понятие теории развития Лейбница — понятие о «малых перцепциях», т. е. о бесконечно малых разностях между ступенями развивающегося представ­ления. Переход от темного сознания к бессознательной ясности происходит, по Лейбницу, непрерывно и через бесконечно малые различия. Отсюда Лейбниц выводит, что всякое настоящее состояние монады всегда: 1) чре­вато будущим и 2) обременено всем ее прошлым. Буду­щее каждой монады (так же как и ее прошлое) заклю­чено только в ней самой, и развитие может состоять только в последовательном развертывании ее изна­чального содержания. Воззрение это механистично. Лейбницу совершенно чужд взгляд, согласно которому развитие есть возникновение качественно нового, ранее не существовавшего.

Учение Лейбница о монадах отразилось и на его теории познания. «Перцепция», по его мнению, есть бессознательное состояние монады. Напротив, «аппер­цепция»— это уже сознание собственного внутреннего состояния, или, иначе говоря, есть «рефлексия». Появле­ние рефлексии означает переход к познанию. Эта способ­ность свойственна не всем монадам, а лишь высшим из них — душам.

В учении о познании Лейбниц стремится преодолеть недостатки эмпиризма, а также декартовскую форму рационализма. Критику обоих этих типов теории позна­ния Лейбниц ведет с позиций идеализма и априоризма. Лейбниц принимает положение эмпирической теории познания, согласно которой чувства необходимы для познания. Он заявляет о своем согласии с философами, утверждавшими, что в нашем уме нет ничего, чего рань­ше не было бы в ощущениях. Однако, по Лейбницу, опыт и, следовательно, ощущения не могут объяснить в знании главное: необходимость и всеобщность некоторых истин. Ни обобщение данных опыта, ни индукция не мо­гут быть источником для таких истин. Всеобщность и необходимость — достояние ума, а не ощущений. По­этому, принимая знаменитую формулу эмпиризма, Лейб­ниц утверждает, что в уме нет ничего, чего бы не было ранее в ощущениях, за исключением только самого ума.

Признавая наличие в уме некоторых врожденных идей, Лейбниц стремился отмежеваться от крайней ра­ционалистической формы учения о врожденных идеях. Такой формой ему представлялась теория врожденных идей Декарта. Не зная всех разъяснений Декарта по этому вопросу, Лейбниц ошибочно приписал Декарту взгляд, будто врожденные идеи даны нашему уму в со­вершенно готовом виде, изначально. Этот взгляд Лейб­ниц отвергает. По его мысли, врожденные идеи не гото­вые понятия, а только задатки, предрасположения ума, возможности, которые еще должны быть реализованы. Поэтому человеческий ум похож, по Лейбницу, не столь­ко на чистую доску, сколько на глыбу мрамора с про­жилками, намечающими очертания будущей фигуры, которую может изваять из нее скульптор.

В соответствии с этим учением об источниках знания Лейбниц разработал и свое учение о двух видах истин: истинах факта и метафизических истинах (вечных). Веч­ные истины отыскиваются с помощью разума. Они не нуждаются в оправдании опытом. Для того чтобы при­знать их истинность, достаточно видеть невозможность того, что противоречит им. Истины факта, напротив, открываются нам только посредством опыта. Они не могут быть доказаны на основе одних лишь логических выводов. Они опираются на действительность наших представлений о предмете исследования. Однако дей­ствительность эта не исключает мысли о возможности противоположного им. Здесь мы ограничены пониманием одной лишь причинной связи, в которой одни факты на­шего опыта находятся относительно других. Наивысшим законом для истин этого рода является, по Лейбницу, закон достаточного основания. Согласно этому закону, для каждого факта должно существовать достаточное основание того, почему он существует, и это основание всегда коренится в другом факте.

Наряду с вопросами теории познания Лейбниц много занимался разработкой вопросов логики. Он не только усовершенствовал и развил ряд положений аристотелев­ской логики, но и был подлинным основателем матема­тической логики. Однако работы Лейбница по матема­тической логике были опубликованы лишь на грани XIX и XX вв. и непосредственного влияния на развитие этой отрасли логики не оказали.

Свои воззрения по разнообразным вопросам науки и философии Лейбниц излагал не в бесстрастной форме академических и школьных сочинений, а в полемике и борьбе. Больше двадцати лет жизни Лейбниц провел в борьбе против Ньютона, у которого он оспаривал пер­венство в открытии дифференциального и интегрального исчисления. В полемической форме изложил Лейбниц и свои взгляды по теории познания. В 1690 г. появился и быстро завоевал огромную популярность трактат Локка «Опыт о человеческом разуме». Книга эта стала силь­ным средством распространения материализма и мате­риалистического эмпиризма, несмотря на уступки рацио­нализму, какие сделал в ней Локк. Идеалист Лейбниц решил противопоставить Локку собственное учение, за­щитить идеализм и априоризм в теории познания. Так возник трактат Лейбница «Новые опыты о человеческом разуме». В нем Лейбниц излагает содержание книги Локка и последовательно критикует основные его поло­жения. Он принимает учение Локка об опытном проис­хождении знания, за исключением истин всеобщих и необходимых, имеющих априорный источник в самом разуме.

Широкую известность приобрела развитая Лейбни­цем в этике теория оптимизма. В популярном обширном трактате «Теодицея» («Оправдание бога») Лейбниц пы­тался доказать, что, несмотря на бесспорное наличие в мире несовершенства и морального зла, наш мир, соз­данный богом, все же есть наилучший из всех возмож­ных. Черты несовершенства и явления зла — необходи­мое условие гармонии мира в целом.

В философии Лейбница, несмотря на непреодоленный механицизм его учения о физической природе, налицо явные зачатки диалектических представлений о природе и о человеческом познании. Зачаткам этим благоприятствовало глубокое изучение античной диалектики в фи­лософии Платона, Плотина и Аристотеля. К диалектике мысль Лейбница вели характерное для него динамиче­ское понимание процессов природы, а в теории позна­ния— стремление к синтезу эмпиризма и рационализма. Диалектические тенденции Лейбница не получили раз­вития и даже заглохли в немецкой школе последователя Лейбница Христиана Вольфа и его многочисленных уче­ников.