Тождество бытия и мышления – исходный пункт философии Гегеля

Гегель, так же как и Шеллинг, полагал, что ни материя, ни сознание человека не могут рассматриваться как первичное, ибо сознание невоз­можно логически вывести из материи, а материя также невыводима из человеческого сознания, которое само должно быть понято как результат предшествующего развития абсолютного субстанциального первоначала. Гегель отвергает утверждение Шеллинга о том, что первоначало должно быть мыслимо как абсолютное тождество субъективного и объективного, исключающее какое бы то ни было различие между ними. Тождество и различие — диалектические противоположности, неот­делимые друг от друга. Поэтому Гегель утверждал, что «истинной философией является не философия тожест­ва, а философия, принципом которой является некое единство, которое есть деятельность, движение, отталки­вание и, следовательно, в различении вместе с тем то­жественно с собою» ( Гегель, Соч., т. X, М., 1932, стр. 252.).

Первоначальное тождество, образующее субстанциаль­ную основу мира, есть, по Гегелю, тождество бытия и мышления, в котором, однако, изначально наличествует различие между объективным и субъективным, но само это различие существует лишь в мышлении. Мышление, по Гегелю,— это не только субъективная, человеческая деятельность, но и независимая от человека объективная сущность, первооснова, первоисточник всего существую­щего. Соответственно этому единство (и различие) ме­жду бытием и мышлением, между предметом мысли и самой мыслью есть необходимое выражение сущности мышления, которое, мысля самое себя, делая себя пред­метом мышления, объектом, тем самым «раздваивает­ся», разделяется на субъективное и объективное.

Мышление, утверждает Гегель, «отчуждает» свое бы­тие в виде материи, природы, которая есть «инобытие» этого объективно существующего мышления, именуемого Гегелем абсолютной идеей. С этой точки зрения разум не специфическая особенность человека, а первооснова мира, из чего следует, что мир в основе своей логичен, существует и развивается по законам, внутренне при­сущим мышлению, разуму. Таким образом, мышление, разум рассматривается Гегелем как независимая от че­ловека и человечества абсолютная сущность природы, человека, всемирной истории. Гегель стремится доказать", что мышление, как субстанциальная сущность, находит­ся не вне мира, а в нем самом, как его внутреннее со­держание, проявляющееся во всем многообразии явле­ний действительности. Поэтому Гегель считал себя про­должателем пантеистической философской традиции.

Стремясь последовательно провести принцип тожде­ства бытия и мышления, Гегель рассматривает мышление (абсолютную идею) не как неподвижную, неизмен­ную первосущность, а как непрерывно развивающийся процесс познания, восходящий от одной ступени к другой, более высокой. В силу этого абсолютная идея не только начало, но и развивающееся содержание всего мирового процесса. В этом смысл известного положения Гегеля о том, что абсолютное должно быть понято не только как предпосылка всего существующего, но и как его результат, т. е. высшая ступень его развития. Эту высшую ступень развития «абсолютной идеи» составляет «абсолютный дух» — человечество, человеческая история.

Все эти положения Гегель впервые высказал и пытался обосновать в «Феноменологии духа». В первой части этого труда Гегель рассматривает отношение со­знания к предмету, противостоящему ему извне как предмет познания. Анализируя это отношение, Гегель приходит к выводу, что предмет познаваем, поскольку его сущность носит духовный, логический характер. Со­знание открываете предмете свою собственную сущность; и благодаря этому поднимается до самосознания. Самосознание соотносится уже не с внешними предметами, а с другими самосознаниями, из чего возникают, согласно Гегелю, различные социальные отношения (например, отношение раба и господина), которые рассматривают­ся как форма развития, обогащения самосознания чело­вечества на пути к абсолютной истине и разумному об­щественному строю, в котором будет реализовано богатство содержания абсолютной идеи.

Мышление по сравнению с чувственными восприя­тиями представляет собой высшую форму познания внешнего мира. Мы не можем чувственно воспринимать то, чего уже нет (прошлое), то, чего еще нет (будущее),

Чувственные восприятия непосредственно связаны с объ­ектами, предметами, воздействующими на наши органы чувств; наука же обнаруживает, открывает явления, ко­торых мы не видим, не слышим, не осязаем. Однако, как ни велико значение мышления, как ни беспредельны возможности теоретического познания, мышление бази­руется на данных чувственного опыта и без него невоз­можно. Гегель в силу свойственной ему идеалистической недооценки чувственных данных не увидел глубокого диалектического единства рационального и эмпирическо­го, не понял, как из чувственных восприятий внешнего мира мышление черпает свое содержание. Содержание мышления (содержание науки), по мнению Гегеля, есть ему одному (одному лишь мышлению) присущее содер­жание; оно-де не получено извне, а порождено мышле­нием. Познание, с этой точки зрения, не есть обнаруже­ние того, что существует вне нас, вне мышления; это— обнаружение, осознание содержания мышления, науки. Выходит, следовательно, что мышление, наука познают свое собственное содержание и познание оказывается самосознанием духа. В конечном итоге Гегель приходит к фантастическому выводу, что человеческое мышление есть лишь одно из проявлений (правда, высшее на Зем­ле) некоего абсолютного, вне человека существующего мышления — абсолютной идеи, т. е. бога. Разумное, бо­жественное, действительное, необходимое совпадают друг с другом, согласно учению Гегеля. Отсюда вытека­ет один из важнейших тезисов гегелевской философии: все действительное разумно, все разумное действительно. Действительным Гегель называл не все то, что су­ществует, а лишь наиболее важное, существенное, исто­рически необходимое. Поэтому было бы неправильным рассматривать положение Гегеля о разумности Действи­тельности как апологию всего существующего. Только действительность (необходимость) разумна, да и то лишь до тех пор, пока сохраняются обстоятельства, обусловливающие ее необходимость. Вторая половина тезиса Гегеля — все разумное действительно — означает, что разумное не беспочвенно: все разумные человеческие идеалы представляют собой не недосягаемые мечтания, а нечто осуществляющееся в действительности.

Мышление отражает объективную реальность, и, по­скольку оно правильно ее отражает, можно говорить о разумном взгляде на мир. Но Гегель отождествляет отражение действительности (разум) и то, что отражается,— объективную реальность. Это тождество мирового разума с многообразным миром явлений, этот процесс мышления, содержащий в себе все многообразие дейст­вительности, и называется им «абсолютной идеей». Та­ким образом, понятие «абсолютной идеи», с одной сто­роны, наполняется совершенно реальным природным и историческим содержанием, а с другой стороны, оказы­вается рафинированным представлением о боге.

Основной формой мышления является понятие. По­скольку Гегель абсолютизирует мышление, он неизбеж­но обожествляет и понятие. Оно, по его учению, «есть начало всякой жизни» и представляет собой «бесконеч­ную, творческую форму, которая заключает внутри се­бя всю полноту всякого содержания и служит вместе о тем его источником».( Гегель. Соч., т. I, стр. 264—265) Выступая против материалисти­ческого учения о понятии как высшей форме отражения объективной действительности, Гегель ставит на голову действительное отношение между мышлением и бытием не мышление, говорит он, отражает бытие, а бытие пред­ставляет собой воплощение мышления, понятия, идеи. Поэтому Гегель писал: «Понятие есть то, что живет в самих вещах, то, благодаря чему они суть то, что они суть, и понять предмет означает, следовательно, осо­знать его понятие» (Там же, стр. 274) Как ни фантастично это утверждение, в нем имеется глубокая и правильная мысль об ог­ромном значении понятия в мышлении, о его относи­тельной независимости от чувственных данных, из кото­рых оно исходит, далеко выходя за их пределы.

Во времена Гегеля в науке господствовал узкий эм­пиризм, недоверие к теоретическому мышлению, стрем­ление ограничить исследование одними лишь чувственно наблюдаемыми фактами. Ученые-эмпирики рассматрива­ли понятия лишь как простые названия, обозначения со­вокупностей чувственно воспринимаемых фактов. Против этой недооценки теоретического мышления выступал Ге­гель. Однако он противопоставлял эмпиризму не науч­ное понимание роли теоретического мышления (которое еще не было разработано в те времена), а идеалистиче­ский взгляд о всемогуществе понятия, мышления, идеи. Таким образом, в идеалистическом учении Гегеля важ­ное положение о том, что понятие есть высшая форма отражения действительности, получило извращенное истолкование: понятие противопоставляется чувственно воспринимаемой действительности. Тот факт, что в по­нятиях перерабатываются чувственные данные, следст­вием чего являются теоретические выводы, недоступные непосредственному чувственному наблюдению, Гегель истолковывает так, будто понятие (познание) порождает из себя чувственно наблюдаемые явления, связи, зако­номерности. Каждое достижение науки с этой точки зре­ния не есть все более глубокое отражение мира, а есть самопознание «абсолютной идеей» (проявлением которой является наука) внутренне присущего ей содержания. Итак, исходный пункт гегелевской философской си­стемы — идеалистическое отождествление бытия и мыш­ления, сведение всех процессов к процессу мышления. Действительная история сводится к истории познания, а рост и углубление знаний о мире рассматриваются как развитие самой действительности. Гегель обожествляет процесс познания, осуществляемый человечеством, вы­давая его за божественное самопознание, а также за познание человечеством бога и тем самым самого себя. Энгельс следующим образом характеризует этот ис­ходный пункт гегелевской системы: «Гегель был идеа­лист, т. е. для него мысли нашей головы были не отра­жениями, более или менее абстрактными, действитель­ных вещей и процессов, а, наоборот, вещи и развитие их были для Гегеля лишь воплотившимися отражениями какой-то «идеи», существовавшей где-то еще до возник­новения мира. Тем самым все было поставлено на го­лову, и действительная связь мировых явлений была совершенно извращена» (. К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр. 24)