Соотношение проблем теоретической и практической философии

Начав с критики немецких феодальных отношений, став борцом за воссоединение Германии, Фихте выдвигает на первый план вопросы «практической» философии — иссле­дование морали, а также государственного устройства. Как и Кант, он исходит из положения, что в соотноше­нии между теоретическим и «практическим» разумом первенство, примат, принадлежит последнему.

Неразвитость капиталистических отношений в Гер­мании, политическая слабость, отсталость немецкой буржуазии приводили к тому, что даже у таких глубо­ких умов, каким был Фихте, понятие о «практике» из­вращалось и приобретало идеалистический характер. Фихте сводил практику к деятельности лишь нравст­венного сознания. Свои политические требования он развивает в виде требований абстрактного разума нравственного сознания,

Предпосылкой «практической» философии Фихте бы­ло убеждение в том, что принципы морали должны опираться на твердые теоретические основы, связанные в строго научную систему. Для этого необходимо вы­яснить, что такое философия как наука или — в еще более общей постановке — что делает науку наукой. В соответствии с этим Фихте излагал свое философское учение как теорию науки, или наукоучение (Wissenschaftslehre). В качестве теоретической «науки о науке» философия должна указать основоположение всякого знания. Это основоположение — высшее, безусловное для всех наук и должно выражать собой действование. Науки не исходят из него непосредственно, но оно ле­жит в основе их всех. Из него могут быть выведены основоположения всех специальных наук.

Главное произведение Фихте — «Наукоучение» (1794) —не трактат о бытии, а трактат о науке. Твердо убежденный в познаваемости бытия, он в отличие от Канта основывает в своем «Наукоучении» теорию поз­нания на субъективно-идеалистической теории бытия. Фихте отбрасывает кантовское положение о непозна­ваемости «вещи в себе». Он критикует Канта, однако, не с точки зрения материализма, а с точки зрения субъ­ективного идеализма, более последовательного, чем кантовский. Первичная, всеобъемлющая, определяющая реальность — это, по учению Фихте, абсолютное «Я». Этот идеалистически понимаемый субъект есть «мета­физически переряженный дух в его оторванности от природы... .( К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч._к т, 2, стр. 154.)

По убеждению Фихте, в философии возможны толь­ко две основные точки зрения: материализм (который он именует догматизмом) или идеализм. Философа де­лает сторонником той или другой точки зрения не

тео­ретическое исследование вопроса, а практическая склон­ность. Материалист идет от бытия к сознанию. Однако, по Фихте, невозможно объяснить, каким образом мате­риальное бытие способно превращаться в сознание, в представление. Напротив, идеалист идет от сознания к бытию. Переход этот, по мнению Фихте, вполне осуще­ствим, так как я могу направить свое сознание на дея­тельность моего мышления. В этом случае мышление становится бытием по отношению к моему сознанию, Таким образом, полагает Фихте, идеализм, идущий от сознания, в этом отношении имеет преимущество перед материализмом.

Фихте начинает свое учение с рассмотрения непо­средственно данного факта — с интуиции деятельного субъекта, или «Я», которое обнимает в себе все, что может быть мыслимо. Развивающуюся деятельность «Я» Фихте понимает как движение от первоначального положения или утверждения мысли к противополож­ному положению, а от этого последнего — к третьему положению, которое есть единство, или синтез, их обо­их. Кроме исходного «Я» должно быть, по Фихте, пред­положено и какое-то «не-Я», иначе говоря, кроме «соз­нания» должна быть «природа», кроме «субъекта» — «объект». Фихте признал, что это «не-Я», эта «приро­да», этот «объект» не только должны быть признаны как существующие, но они действуют на «Я» и в каком-то смысле определяют его деятельность. Необходимо, чтобы само «Я» испытало на себе некий «толчок» со стороны противостоящего ему «не-Я».

Фихте подчеркивал, что мы не можем познать по­средством понятий, каким образом «толчок» со сторо­ны «объекта», «не-Я», определяет действие нашего «Я», «сознания». Это действие, определяемое «толчком» со стороны «не-Я», только непосредственно чувствуется на­ми, но не познается. Таким образом, в основе теорети­ческой деятельности лежит бессознательная деятельность. Под деятельностью «Я» Фихте понимает, прежде всего, нравственное поведение субъекта. Цель деятель­ности человека — исполнение закона морали, выполнение долга. Этому исполнению противодействуют естест­венные склонности человека. Источник их — физическая природа человека, связанная со всем миром. Это и есть «не-Я», противостоящее «Я» и побуждающее его к действованию. По мнению Фихте, условием выполне­ния нравственного закона может быть лишь победа над чувственными склонностями. Чем сильнее действие чувственной природы на человека, тем более высокое моральное значение получает победа нравственного за­кона над склонностью.

При этом Фихте разъяснял, что его «не-Я» отнюдь не есть кантовская «вещь в себе». У Канта «вещь в се­бе» лежит за пределами или вне границ сознания. У него же (противоречие с тем, что он утверждал выше); «не-Я» не может существовать в качестве независимой от сознания «вещи в себе». Оно необходимый продукт особой деятельности сознания. Деятельность эта тако­ва, что в то время, когда она совершается, у нас нет сознания о ней. Поэтому обычное мышление ничего не знает о ее существовании, оно должно с необходимо­стью принимать ее продукты за вещи, которые будто бы существуют сами по себе, независимо от сознания. Но философское мышление, утверждает Фихте, пре­одолевает эту неизбежную иллюзию обыденного мыш­ления, которое полагает, что содержание наших ощу­щений дано нам извне. На самом же деле, по мнению Фихте, эта «данность» есть лишь необходимое представ­ление, возникающее из продуктивной деятельности «Я». Первичной оказывается именно эта деятельность «Я» («дело — действование»).

Для того чтобы прийти к сознанию безусловной не­обходимости вышеуказанного постулата, нужна, по Фихте, особая способность ума. Это способность, для которой уже не существует обычной противоположности между деянием и его результатом, между субъектом и объектом. Она непосредственно созерцает, или «видит», их нераздельное единство. Эту высшую способность Фихте называет интеллектуальным созерцанием (или интеллектуальной интуицией). Только когда мы начи­наем рассматривать мысль как начало деятельное, практическое, возникает возможность устранить проти­воположность субъекта и объекта. Таким образом, не теоретическая способность делает возможной практи­ческую, а, наоборот.

В рамках субъективного идеализма Фихте развивает диалектическое понимание процесса деятельности. По его мысли, деятельное «Я» всегда приводится в движе­ние и побуждается к действию чем-то противополож­ным. Необусловленная деятельность «Я» есть процесс беспрерывно воспроизводящихся противоречий между деятельностью и ее задачей: едва преодолено и снято одно препятствие, как тотчас же возникает другое, и этому снятию и отодвиганию границы, по сути, никогда не может быть положен конец. Фихте назвал свой метод не «диалектическим», а «антитетическим», он проводит этот метод через весь свой труд.(Метод Фихте отличается от диалектического метода Гегеля. У Фихте антитезис не выводится из тезиса, а становится рядом антитезом, как его противоположность. Именно поэтому Фихте и назвал свой метод антитезисом.

Изложение и формулировка основных положений теоретической философии сочетается у Фихте с систе­матическим выведением логических категорий. Следуя своему «антитетическому» методу, Фихте движется от теоретических основных положений — через рассмотрение ощущения, созерцания и воображения, а также мышления (рассудка, способности суждения и разума) — к основным положениям практического разума с его способностями, стремлениями.

Излагая порядок развития категорий, Фихте показывает, что субъект последовательно возвышается от самой низшей ступени теоретической деятельности до наивысшей. На ней он постигает, что самый объект, или предмет, мысли есть результат собственной актив­ности мышления. Таким образом, по замыслу Фихте метод «наукоучения» совпадает с естественным ходом развития человеческого ума и «наукоучение» оказывается своеобразной связной историей человеческого духа.