Материя и движение

Материя исчезла, — говорят нам, — желая делать отсюда гносеологические выводы. А мысль осталась? – спросим мы. Если нет, если с исчезновением материи исчезла и мысль, с исчезновением мозга и нервной cnci исчезли и представления и ощущения, — тогда, значит, все исчезло, исчезло и ваше рассуждение, как один из образчиков какой ни на есть «мысли» (или недомыслия)! Если же — да, если при исчезновении материи предпола гается не исчезнувшей мысль (представление, ощущение и т. д.), то вы, значит, тайком перешли на точку зрения философского идеализма. Это именно и бывает всегда с людьми, из «экономии» желающими мыслить движение без материи, ибо молчаливо, просто тем самым, что они [c.71] продолжают свое рассуждение, они признают существование мысли после исчезновения материи. А это значит, что очень простой или очень сложный философский идеализм берется за основу: очень простой, если дело сводится открыто к солипсизму (я существую, весь мир есть только мое ощущение); очень сложный, если вместо мысли, – представления, ощущения живого человека берется мертвая абстракция: ничья мысль, ничье представление, ничье ощу­щение, мысль вообще (абсолютная идея, универсальная воля и т. п.), ощущение, как неопределенный «элемент»,, «психическое», подставляемое под всю физическую при­роду и т.д. и т.п. Между разновидностями философского идеализма возможны при этом тысячи оттенков, и всегда можно создать тысяча первый оттенок, и автору такой тысяча первой системки (напр., эмпириомонизма) различие ее от остальных может казаться важным. С точки зрения материализма эти различия совершенно несущест­венны. Существенен исходный пункт. Существенно то, что попытка мыслить движение без материи протаскивает мысль, отозванную от материи, а это и есть философский идеализм (Стр. 262-263).

Но диалектический материализм настаивает на приб­лизительном, относительном характере всякого научного положения о строении материи и свойствах ее, на отсутствии абсолютных граней в природе, на превращении движущейся материи из одного состояния в другое, по-видимому, с нашей точки зрения, непримиримое с ним и т. д. Как ни диковинно с точки зрения «здравого смысла» превращение невесомого эфира в весомую мате­рию и обратно, как ни «странно» отсутствие у электрона всякой иной массы, кроме электромагнитной, как ни не­обычно ограничение механических законов движения од­ной только областью явлений природы и подчинение их более [c.72] глубоким законам электромагнитных явлений и т. д., — все это только лишнее подтверждение диалекти­ческого материализма. Новая физика свихнулась в идеа­лизм, главным образом, именно потому, что физики не знали диалектики. Они боролись с метафизическим (в энгельсовском, а не в позитивистском, т.е. юмистском, смысле этого слова) материализмом, с его односторонней «механичностью», — и при этом выплескивали из ванны вместе с водой и ребенка. Отрицая неизменность извест­ных до тех пор элементов и свойств материи, они скатыва­лись к отрицанию материи, то есть объективной реаль­ности физического мира. Отрицая абсолютный характер важнейших и основных законов, они скатывались к отрицанию всякой объективной закономерности в природе, к объявлению закона природы простой условностью, «ограничением ожидания», «логической необходимостью» и т.п. Настаивая на приблизительном, относительном характере наших знаний, они скатывались к отрицанию независимого от познания объекта, приблизительно верно, относительно правильно отражаемого этим познанием. И т. д., и т. д. без конца. (стр. 256-257) [c.73]

(Хрестоматия по философии. Книга 6. Русская философия XIХ-ХХ вв. Часть первая. / Под редакцией проф. д.филос.н. Ивановой А.А. - Учебно-методическое пособие. - М: ИПЦ МИТХТ, 2004.)