О человеке и жизненных ценностях

Благодари каждый миг бытия и каждый миг бытия увековечивай. Смысл – не в Вечном; смысл – в Мгновениях. Мгновения-то и вечны, а Вечное – только «обстановка» для них. Квартира для жильца. Мгновение – жилец, мгновение – «я», Солнце. (Розанов В.В. Сочинения. – М., 1990. Т.2. С. 628.)

Малую травку родить – труднее, чем разрушить каменный дом..., за много лет литературной деятельности я замечал, видел, наблюдал из приходо-расходной книжки (по изданиям), по «отзывам печати», что едва напишешь что-нибудь насмешливое, злое, [c.4] разрушающее, убивающее – как все люди жадно хватаются за книгу, статью.— «И пошлу и пошлу«... Но с какой бы любовью, от какого бы чистого сердца вы ни написали книгу или статью с положительным содержанием – это лежит мертво, и никто не даст себе труда даже развернуть статью, разрезать брошюру, книгу. (Там же. С. 206.)

Не полон ли мир ужасов, которых мы еще совершенно не знаем? Не потому ли нет полного ведения, что его не вынес бы ум и особенно не вынесло бы сердце человека? (Там же. С. 369.)

История не есть ли чудовищное другое лицо, которое проглатывает людей себе в пищу, нисколько не думая о их счастье. Не интересуясь им? Не есть ли мы – «я» в «Я»? Как все страшно и безжалостно устроено. Есть ли жалость в мире? Красота – да, смысл – да. Но жалость? Звезды жалеют ли? Мать – жалеет: и да будет она выше звезд. Жалость – в маленьком. Вот почему я люблю маленькое. (Там же. С. 285)

Нужно, чтобы о ком-нибудь болело сердце. Как это ни странно, а без этого пуста жизнь. (Там же. С. 346.)

Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию. (Там же. С. 204.)

Техника, присоединившись к душе, дала ей всемогущество. Но она же ее и раздавила. Получилась «техническая душа», лишь с механизмом творчества, а без вдохновения творчества. (Там же. С. 322.)

Прогресс технически необходим, для души он вовсе не необходим. Нужно «усовершенствованное ружье», рантовые сапоги, печи, чтобы не дымили. Но душа в нем не растет. И душа скорее даже малится в нем. (Там же. С. 449.)

Пройдет все, пройдем мы, пройдут дела наши. Любовь? Нет. Хочется думать. (Там же. С. 370.)

Любовь есть боль. Кто не болит о другом, тот и не любит другого. (Там же. С. 301.) [c.5]

Умей искать уединения, умей искать уединения, умей искать уединения. Уединение – лучший страж души. Я хочу сказать – ее Ангел Хранитель. Из уединения – все. Из уединения – силы, из уединения – чистота. Уединение – «собран дух», это – я опять целен. (Там же. С. 370-371.)

Механизм гибели европейской цивилизации будет заключаться в параличе против всякого зла, всякого негодяйства: и в конце времен злодеи разорвут мир. Заметьте, что уже теперь теснится, осмеивается, пренебрежительно оскорбляется все доброе, простое, спокойное, попросту добродетельное... Цивилизации гибнут от извращения основных добродетелей, стержневых, «на роду написанных», на которых «все тесто взошло». (Там же. С. 376.)

Вся «цивилизация XIX-го века» есть медленное, неодолимое и, наконец, восторжествовавшее просачивание всюду кабака. Кабак просочился в политику – это «европейские (не английский) парламенты». Кабак прошел в книгопечатание. Ведь до XIX-го века газет почти не было (было кое-что), а была только литература. К концу XIX-го века газеты заняли господствующее положение в печати, а литература – почти исчезла. Кабак просочился в «милое хозяйство», в «свое угодье». Это – банк, министерство финансов и социализм. Кабак просочился в труд: это фабрика и техника... Бога вообще в «кабаке» нет. И сущность XIX-го века заключается в оставлении Богом человека. (Там же. С. 431.)

Нужно разрушить политику... Нужно создать аполитичность. «Бог больше не хочет политики, залившей землю кровью»... обманом, жестокостью. Как это сделать? Нет как возможно это сделать? ...Погасить политическое пылание через то, чтобы вдруг «никто ничего не понимал», видя все «запутанным» и «смешавшимся»... (Там же. С. 433.)

Если «политика» и «политики» так страстно восстали против религии, поэзии и философии, то ведь давно надо было догадаться, [c.6] что, значит, душа религии, поэзии и философии в равной степени враждебна политике и пылает против нее... Что же скрывать? политики давно «оказывают покровительство» религии, позволяют поэтам петь себе «достойные стихосложения», «гладят по головке» философов, почти со словами – «ты существо, хотя и сумасшедшее, но мирное». Вековые отношения... Но не пора ли им сказать, что дух человеческий решительно не умещается в их кожу... (Там же. С. 435.)