О человеческой жизни

...Хотя каждый отдельный поступок, при условии определенного характера, необходимо следует из данного мотива и хотя рост, процесс питания и вся совокупность изменений животного тела совершаются по необходимости действующим причинам (раздражениям), тем не менее весь ряд поступков, следовательно, и каждый в отдельности, а также их условие, самое тело, которое их исполняет, следовательно, и процесс, посредством которого оно существует и в котором оно состоит, – и все этого не что иное, как проявление воли, обнаружение, объектность воли. На этом основывается полное соответствие человеческого и животного организма к человеческой и животной воле вообще: оно похоже (хотя и значительно выше) на то соответствие, в котором специально изготовленное орудие находится к воле изготовившего; оно поэтому является целесообразностью, т.е. телеологической [c.19] объяснимостью тела. (Антология мировой философии. В 4-х т. Т.3. — М., 1971. С. 684.)

Жизнь большинства людей – это лишь постоянная борьба за самое это существование, и они заранее уверены, что выйдут из нее побежденными. И то, что заставляет их упорствовать в этой трудной битве, есть не столько любовь к жизни, сколько страх смерти, которая, однако, неотвратимо стоит за кулисами и каждое мгновение может войти. Сама жизнь – это море, полное водоворотов и подводных камней, которых человек избегает с величайшей осторожностью и усердием, хотя он и знает, что если ему даже удается, при всем напряжении и искусстве, пробиться через них, то это с каждым шагом приближает его к величайшему, полному, неизбежному, и непоправимому кораблекрушению – смерти; он знает, что прямо к ней держит он свой путь, что она и есть конечная цель томительного плавания и страшнее для него, чем все утесы, которые он миновал. (Шопенгауэр А. Собр. соч. в 5 т. Т.1. С. 299.)

Каждый индивид, каждый человеческий лик и жизненный путь – лишь еще одно быстротечное сновидение бесконечного духа природы, вечной воли к жизни, лишь еще один мимолетный образ, который дух, играя, рисует на своем бесконечном свитке – пространстве и времени, сохраняя его нетронутым исчезающе малый миг, а затем стирая, чтобы дать место новым образам...

Жизнь каждого отдельного лица, взятая в общем и целом, в ее самых существенных очертаниях, всегда представляет [c.20] собой трагедию; но в своих деталях она имеет характер комедии. (Там же. С. 306‑307.)

Объективная часть наличной действительности находится в руках судьбы и потому изменчива; субъективная же это – мы сами, и потому в своих существенных чертах она неизменна... для счастья нашей жизни и самое существенной условие – то, что мы есть, наша личность; и это уже потому, что она действует всегда и при всех обстоятельствах... человек гораздо менее подлежит воздействию извне, чем обычно думают. (Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. – М. 1992. С. 264‑265.)

По сравнению с истинными личными достоинствами – обширным умом или великим сердцем – все преимущества, доставляемые положением, рождением, хотя бы царственным, богатством и т. п. оказываются тем же, чем оказывается театральный король по сравнению с настоящим. <...> Действительно, вполне бесспорно, что для блага индивидуума, даже больше – для его бытия, самым существенным является то, что в нем самом заключается и имеет постоянное или преходящее значение. Только этим и обусловливается его чувство удовлетворения или неудовольствия, являющееся ближайшим образом результатом ощущений, желаний и мыслей; все, лежащее вне этой области, имеет лишь косвенное влияние на человека. Потому-то одни и те же внешние события влияют на каждого совершенно различно; находясь в одинаковых обстоятельствах, люди все же живут в разных [c.21] мирах. Непосредственно человек имеет дело лишь со своими собственными представлениями, ощущениями и движениями воли; явления внешнего мира влияют на него лишь постольку, поскольку ими вызываются явления во внутреннем мире. Мир, в котором живет человек, зависит прежде всего от того, как его данный человек понимает, а следовательно, от свойств его психики: сообразно с последним мир оказывается то бедным, скучным и пошлым, то наоборот, богатым, полным интереса и величия. ...Одно и то же происшествие, представляющееся умному человеку глубоко интересным, превратилось бы, будучи воспринято пустеньким пошляком, в скучнейшую сцену из плоской обыденщины. <...>

Происходит это оттого, что действительность, т.е. всякий осуществившийся факт, состоит из двух половин: из субъективной и объективной, столь же необходимо и тесно связанных между собою, как водород и кислород в воде. При тождественных объективных и разных субъективных данных или наоборот, получатся две глубоко различные действительности: превосходящие объективные данные при тупой, скверной субъективной половине создадут в результате очень плохую действительность, подобно красивой местности, наблюдаемой в дурную погоду или через скверное стекло. Проще говоря, человек так же не может вылезти из своего сознания, как из своей шкуры, и непосредственно живет только в нем; потому-то так трудно помочь ему извне. (Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости. — СПб., 1997. С. 10-11.) [c.22]

Так как все существующее и происходящее существует и происходит непосредственно лишь в сознании человека, то, очевидно, свойства этого сознания существеннее всего и играют более важную роль, чем отражающиеся в нем образы. <...> Никто не может сбросить с себя свою индивидуальность. <...> Особенно прочно, притом навсегда, духовные силы человека определяют способность к возвышенным наслаждениям. Раз эти силы ограничены, то все внешние усилия, все, что сделают для человека его ближние и удача, – все это не сможет возвысить человека над свойственным ему полуживотным счастьем и довольством; на его долю останутся чувственные удовольствия, тихая и уютная семейная жизнь, скверное общество и вульгарные развлечения. Даже образование может лишь очень мало содействовать расширению круга его наслаждений; ведь высшие, самые богатые по разнообразию, и наиболее привлекательные наслаждения – суть духовные, как бы мы в юности ни ошибались на этот счет; а такие наслаждения обусловлены прежде всего нашими духовными силами. <...> При внутреннем богатстве человек не станет многого требовать от судьбы. <...> ...Субъективная сторона несравненно важнее для нашего счастья и довольства, чем объективное... <...> Спокойный, веселый темперамент, являющийся следствием хорошего здоровья и сильного организма, ясный, живой, проницательный и правильно мыслящий ум, сдержанная воля и с тем вместе чистая совесть – вот блага, которых заменить не смогут никакие чины и сокровища. (Там же. С.12-13.) [c.23]

Человек с богатым внутренним миром и в одиночестве найдет отличное развлечение в своих мыслях и воображении, тогда как даже беспрерывная смена собеседников, спектаклей, поездок и увеселений не оградит тупицу от терзающей его скуки. Человек с хорошим, ровным, сдержанным характером даже в тяжелых условиях может чувствовать себя удовлетворенным, чего не достигнуть человеку алчному, завистливому и злому, как бы богат он ни был. Для того, кто одарен выдающимся умом и возвышенным характером, большинство излюбленных массою удовольствий – излишни, даже более – обременительны. <...> Итак, для нашего счастья то, что мы такое, – наша личность – является первым и важнейшим условием, уже потому, что сохраняется всегда и при всех обстоятельствах; к тому же она ...не зависит от превратностей судьбы и не может быть отнята у нас. В этом смысле ценность ее абсолютна... Отсюда следует, что человек гораздо менее подвержен внешним влияниям, чем это принято думать. (Там же. С. 14.)

Таким образом, для счастья человеческой жизни самым существенным является то, что человек имеет в самом себе. (Там же. С. 17.)

Ничто так не спасает от этих бед, как внутреннее богатство – богатство духа: чем выше, совершеннее дух, тем меньше места остается для скуки. Нескончаемый поток мыслей, их вечно новая игра по поводу разнообразных явлений внутреннего [c.24] и внешнего мира, способность и стремление к все новым и новым комбинациям их – все это делает одаренного умом человека... неподдающимся скуке. <...> Человек умный будет прежде всего стремиться избежать всякого горя, добыть спокойствие и досуг; он будет искать тихой, скромной жизни, при которой бы его не трогали, а поэтому, при некотором знакомстве с так называемыми людьми, он остановит свой выбор на замкнутой жизни, а при большом уме – на полном одиночестве. Ведь, чем больше человек имеет в себе, тем меньше требуется ему извне, тем меньше могут дать ему другие люди. <...> В одиночестве, где каждый предоставлен самому себе, такой человек видит свое внутреннее содержание; высокий ум оживляет и населяет своими мыслями самую невзрачную обстановку. (Там же. С. 28-29.)

Средний человек озабочен тем, как бы ему убить время; человек же талантливый стремится его использовать. <...> Если... досуг является, так сказать, венцом человеческого существования, так как только он делает его полным обладателем своего «я», то счастливы те, кто при этом находят в себе нечто ценное... <...> Ведь от других, вообще извне, нельзя ни в каком отношении ожидать многого. Границы того, что один может дать другому, – очень тесны; в конце концов человек всегда останется один, и тут-то и важно, кто остался один. (Там же. С 30,31, 32.)

...Человек с избытком духовных сил живет богатой мыслями жизнью, сплошь оживленной, полной значения и смысла. [c.25] Достойные внимания явления интересуют его, если он имеет время им отдаться; в себе же самом он имеет источник высших наслаждений. <...> Само собою разумеется, благодаря всему этому у такого человека создается новая потребность, потребность учиться, видеть, образовываться, размышлять, совершенствоваться... Богато одаренный человек живет поэтому, наряду со своей личной жизнью, еще второю, а именно духовною, постепенно превращающуюся в настоящую его цель, причем личная жизнь становится средством к этой цели... (Там же. С.39.)

Самым ценным и существенным должна быть для каждого его личность. Чем полнее это достигнуто, а следовательно – чем больше источников наслаждения откроет в себе человек, – тем счастливее будет он. <...> Ведь все внешние источники счастья и наслаждений по своей природе крайне ненадежны, сомнительны, преходящи, подчинены случаю и могут поэтому иссякнуть даже при благоприятнейших условиях... В этом отношении, больше чем в каком-либо ином, важно, что именно мы имеем в себе. <...> В мире вообще немного можно раздобыть: он весь полон нуждою и горем, тех же, кто их избег, подкарауливает на каждом шагу скука. К тому же, по общему правилу власть принадлежит дурному началу, а решающее слово – глупости. Судьба жестока, а люди жалки. В устроенном таким образом мире тот, кто много имеет в себе, подобен светлой, веселой, теплой комнате, окруженный тьмою и снегом декабрьской ночи. Поэтому высокая, богатая [c.26] индивидуальность, а в особенности широкий ум, – означают счастливейший удел на земле, как бы мало блеска в нем ни было. <...> Вообще крайне глупо лишаться чего-либо внутри себя с тем, чтобы выиграть вовне, т.е. жертвовать покоем, досугом и независимостью, – целиком или в большей части – ради блеска, чина, роскоши, почета или чести. (Там же. С. 32-33, 34.) [c.27]