О революции и отечестве

Демократия очень и очень умеет «целовать в плечико», ухаживать, льстить: хотя для «искренности и правдоподобия» обходится грубовато, спорит, нападает, подшучивает над аристократом и его (теперь вчерашним) аристократизмом... Ничего, одним словом, не упускают из чести, из тщеславия: любят сладенькое, как и все «смертные». В то же время так презирая «эполеты» и «чины» старого строя... (Там же. С. 302.)

Революция имеет два измерения – длину и ширину; но не имеет третьего – глубины. И вот по этому качеству она никогда не будет иметь спелого, вкусного плода; никогда не «завершится»... Она будет все расти в раздражение: но никогда не настанет в ней того окончательного, когда человек говорит: «Довольно! я— счастлив! Сегодня так хорошо, что не надо завтра»... Революция всегда будет с мукою и будет надеяться только на «завтра»... И всякое «завтра» ее обманет и перейдет в «послезавтра»... В революции нет радости. И не будет. ...Она механистична, она материалистична. Но это не случай, не простая связь с «теориями нашего времени»; это – судьба и вечность. (Там же. С. 301.)

...В революции – ничего для мечты. (Там же. С.227.)

Социализм пройдет как дисгармония. Всякая дисгармония пройдет. А социализм —буря, дождь, ветер... [c.7]

Взойдет солнышко и осушит все. И будут говорить, как о высохшей росе: «Неужели он (соц.) был?» «И барабанил в окна град: братство, равенство, свобода?»

— О, да! И еще скольких этот град побил!!

— Удивительно. Странное явление. Не верится. Где бы об истории его прочитать? (Там же. С. 298.)

Достоевский, который терся плечом о плечо с революционерами (Петрашевский),— имел мужество сказать о ней: «мошенничество». «Русская революция сделана мошенниками» («Бесы»). (Там же. С. 604.)

Счастливую и великую родину любить не велика вещь. Мы ее должны любить именно когда она слаба, мала, унижена, наконец, глупа, наконец, даже порочна.(Там же. С.299.)