Как должно любить бога

Мы же, дорогие друзья, не только должны любить Бога без меры (как в нашем изображении повелела Диотима Сократу), но будем любить лишь Его одного. Разум так же относится к Богу, как глаза наши к солнцу. Глаз же не только всех более любит свет, но только свет один и любит. Если мы возлюбим тела, души, ангелов, то не их самих, но Бога в них будем лю­бить. В телах — тень Бога, в душах — подобие Бога, в ангелах — образ Его. Так в настоящем мы будем любить Бога во всем, чтобы в конце концов все полюбить в Боге. Ибо живя так, мы достигнем того, что узрим и Бога, и все в Боге, и возлюбим и Его самого и все то, что в Нем. И всякий, кто во времени сем посвятит себя любовью своей Богу, обретет наконец в Боге себя. Ибо вернется к своей идее, благодаря которой он был сотворен. И там, если чего будет ему недоставать, он будет исправлен и

388

навечно воссоединится со своей идеей. Истинный же человек и идея человека тождественны. Так что кто из нас на земле ото­шел от Бога, тот не истинный человек, ибо он отделился от своей идеи и формы. А к ней ведут нас божественная любовь и благочестие. И так как здесь мы рассеянны и увечны, то, вос­соединившись в любви с нашей идеей, мы станем цельными людьми, так что окажется, что сперва мы станем почитать Бога в вещах, чтобы затем возлюбить вещи в Боге, и почитать вещи в Боге, чтобы обрести в нем прежде всех других вещей нас самих, так что окажется, что, любя Бога, мы возлюбим самих себя. <...>

СКОЛЬ ПОЛЕЗНА БОЖЕСТВЕННАЯ ЛЮБОВЬ И ЧЕТЫРЕ ЕЕ ВИДА

А вследствие божественного безумия человек возвышается над человеческой природой и превращается в Бога. Божествен­ное безумие есть озарение разумной души, посредством кото­рого Бог душу, ниспадшую с высших областей к низшим, увле­кает от низших к высшим. Падение души от самого единого начала всех вещей совершается через четыре ступени: ум, ра­зум, умозрение и природу. Ибо так как во всем ряду вещей существуют шесть ступеней, высшую из которых занимает само единое, низшую тело, средние же суть те, о которых мы прежде сказали — необходимо, чтобы все, что ниспадает с первой до последней, падало через четыре средних. Само Единое, предел и мера всех вещей, лишено беспорядка и множественности. Ангельский ум хотя и представляет собой множество идей, но множество постоянное и вечное. Разум души есть подвижное множество понятий и умозаключений, но упорядоченное. Умо­зрение представляет собой неупорядоченное и подвижное мно­жество образов, объединенное, однако, субстанцией и точками местоположения, тогда как сама душа, в коей пребывает умо­зрение, является одной лишь субстанцией, не занимающей ни­какого места. Природа, то есть сила питания, исходящая от души, и исполненная духа сила соединения, пребывает подобным же образом (если не принимать во внимание, что она распределя­ется по различным точкам тела). Тело же есть неопределенное множество частей и случайностей, подверженное движению, а также субстанция, разделенная точками и мгновениями. Все эти ступени видит наша душа. По ним она нисходит, по ним и восходит. Ибо поскольку она появляется до самого Единого, каковое есть начало всех вещей, она наделена некоторым един-

389

ством, каковое соединяет всю ее сущность, силы и действия, от которого и к которому так исходит и восходит прочее, что есть в душе, как радиусы от центра и к центру. Однако она не толь­ко присоединяет части души одну к другой и ко всей в целом душе, но всю душу к самому единому, причине всех вещей. Поскольку же душа освещается лучом божественного ума, она посредством ума созерцает в постоянном акте идеи всех вещей. Поскольку душа видит сама себя, она рассматривает всеобщие сущности вещей и разбегается мыслью от начал к заключениям. Поскольку душа видит тела, она перебирает в своем умозрении отдельные формы подвижных вещей и образы, воспринятые по­средством ощущения. Поскольку душа касается материи, она пользуется природой как орудием, которым соединяет материю, движет и образует, отчего происходят рождения, возрастания и им противоположные вещи. Итак, вы видите, что она от Еди­ного, каковое над вечностью ниспадает к вечной множествен­ности, от вечности ко времени, от времени к пространству и материи. Ниспадает, говорю, когда она удаляется от той чисто­ты, в которой рождена, обнимая тело сверх меры. <...>

ЧЕРЕЗ КАКИЕ СТУПЕНИ БОЖЕСТВЕННЫЕ ИССТУПЛЕНИЯ ВОЗВЫШАЮТ ДУШУ

По каковой причине подобно как через четыре ступени ни­сходит душа, необходимо, чтобы она через четыре восходила. Божественное же исступление есть то, что несет к наивысшим областям, как утверждается в его определении. Итак, есть че­тыре вида божественного исступления. Первое — поэтическое исступление, второе — исступление таинства, третье — прори­цания, любовная страсть — четвертое. Поэзия же зависит от Муз, таинство от Дионисия, прорицание от Аполлона, любовь от Венеры. Возвратиться к Единому душа, конечно, не может, если она сама не соделается единой. Однако она сделалась многим, так как ниспала в тело, разделилась на различные дей­ствия и обращает взор на бесконечное множество телесных вещей. Из-за чего высшие ее части едва не засыпают, низшие попадают под власть внешних воздействий. Первые поражаются оцепенением, вторые — треволнением. Вся же душа наполня­ется раздором и несообразностью. Итак, во-первых, необходи­мо поэтическое исступление, дабы оно пробудило мусическими ритмами те части души, которые цепенеют, утешила гармони­ческой сладостью те части, которые пребывают в смятении, и

390

наконец, согласием различных частей.изгнало несогласный раз­дор и умерило различные части души. Но и этого недостаточно. Ибо множество все еще остается в душе. Тогда присоединяется таинство, имеющее отношение к Дионисию, которое с помощью очищений и богослужений, а также всевозможного богопочита-ния направляет устремление всех частей души на ум, каковой почитает Бога. Отчего, когда отдельные части души приведены к одному уму, душа уже соделалась неким единым целым из многих частей. Теперь, однако, необходимо третье исступле­ние, дабы оно возвело ум к самому единству, вершине души. Это делает Аполлон посредством прорицания. Ведь когда душа поднимается выше ума к единству, она предугадывает будущее. Наконец, когда душа сделалась Единым — тем Единым, говорю я, которое есть в самой природе и в сущности души, — остает­ся, чтобы она тотчас обратилась к Единому, которое располо­жено над сущностью, то есть к Богу. Это исполняет славная небесная Венера посредством любви, то есть влечения к боже­ственной красоте и пламенным желанием блага.

Итак, первое исступление умеряет несообразности и несог­ласия. Второе — части души, приведенные к должной сораз­мерности, делает единым целым из частей, третье — единым превыше частей. Четвертое ведет к единству, которое пребы­вает выше сущности и выше целого. Ум, преданный в душе человека божественным вещам, Платон называет в «Федре» воз­ничим, единство души — головой возничего, разум и умозре­ние, разбегающиеся мыслию по естественным вещам,— добрым конем, омраченное же воображение и вожделение чувств — дурным конем. Природу всей души он называет колесницей, так как ее движение, пока она видит природу самой себя, как бы круговое, начинаясь от себя, в конце концов возвращается в себя. В каковом движении созерцание души, исходящее от нее, на нее же обращается. Крыльями он наделяет душу, с помощью которых она будто бы уносится в вышину, в отношении перво­го из которых мы полагаем, что оно есть то исследование, с помощью которого наш ум старательно упирается в истину, вто­рое есть желание блага, действие которого постоянно испытует наша воля. Эти части души утрачивают свой порядок, когда вследствие того, что тело вызывает беспорядок, они приходят в смятение. Итак, первое неистовство отделяет «доброго коня», то есть разум и воображение, от «дурного коня», то есть от омраченного воображения и влечения чувств. Второе подчиня­ет дурного коня доброму, доброго возничему, то есть уму. Тре-

391

тий направляет возничего к «его главе», то есть к единству, вер­шине ума. Последний обращает голову возничего к главе всех вещей. В каковом положении возничий блажен и «К яслям», то есть божественной красоте «ставя коней», то есть приводя в порядок подчиненные ему части души, задает им амброзии и сверх этого нектар для питья, то есть видение красоты и ра­дость видения. Таковы результаты действия четырех исступле­ний, о коих в целом рассуждается в «Федре», о собственно же поэтическом исступлении в «Ионе», о любовном в «Пире». Что этими исступлениями был занят Орфей, тому свидетельством могут быть его книги. Мы знаем, что любовным исступлением более всего захвачены были Сапфо, Анакреонт и Сократ.

ИЗ ВСЕХ ЭТИХ ИССТУПЛЕНИЙ ВАЖНЕЙШЕЕ - ЛЮБОВЬ

Могущественнейшим из всех и важнейшим является боже­ственное исступление, могущественнейшее, говорю, в силу то­го, что все прочие в нем с необходимостью нуждаются. Ведь ни поэзии, ни таинств, ни прорицания мы не постигаем без ог­ромного стремления, пламенного благочестия и усердного по­читания Божества. Стремление же, благочестие и почитание чем иным мы назовем, нежели любовью? Итак, все они находятся во власти любви. Она также важнейшее исступление, так как к ней прочие относятся как к цели. Она же в высшей степени близко привязывает нас к Богу. Кажется, что этим четырем ис­ступлениям всячески ложно подражает столько же нечистых страстей. Поэтическому — та пошлая музыка, которая ласкает только слух. Исступлению таинства — пустое суеверие многих людей. Открывающему судьбу — ложное угадывание человече­ского благоразумия. Любовному — порыв сладострастия. Истин­ная же любовь есть не что иное, как некое усилие вознестись к божественной красоте, вызванное лицезрением красоты телес­ной. Прелюбодейская же любовь есть низвержение от взгляда к прикосновению. <...>