«О природе». Фрагменты

Печатается по: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. - М., 1989. С. 189—254. Перевод А.В.Лебедева.

Этот космос, один и тот же для всех, не создал никто из богов, никто из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живой огонь, мерно возгорающийся, мерно угасающий.

Под залог огня все вещи, и огонь [под залог] всех вещей, словно как [под залог] золота — имущество и [под залог] иму­щества — золото.

Обращения огня: сначала — море; а [обращения] моря — наполовину земля, наполовину — престер.

Море расточается и восполняется до той же самой меры, какая была прежде, нежели оно стало землей.

Всех и вся, нагрянув внезапно, будет Огонь судить и схватит.

Одно-единственное Мудрое [Существо] называться не же­лает и желает именем Зевса.

Ибо Мудрым [Существом] можно считать только одно: Ум, могущий править всей Вселенной.

Эту-вот Речь (Логос) сущую вечно люди не понимают и преж­де, чем выслушать [ее], и выслушав однажды. Ибо, хотя все [люди] сталкиваются напрямую с этой-вот Речью (Логосом), они подобны незнающим [ее], даром что узнают на опыте [точно] такие слова и вещи, какие описываю я, разделяя [их] согласно природе [=истинной реальности] и высказывая [их] так, как они есть. Что ж касается остальных людей, то они не осознают того, что делают наяву, подобно тому как этого не помнят спящие.

Большая часть божественных вещей ускользает от познания по причине невероятности.

Чьи только речи я не слышал, никто не доходит до того, чтобы понимать, что Мудрое ото всех обособлено.

39

Человеческая натура не обладает разумом, а божественная обладает.

Для бога все прекрасно и справедливо, люди же одно при­знали несправедливым, другое — справедливым.

Взрослый муж слывет глупым у бога, как ребенок — у взрос­лого мужа.

Большинство [людей] не мыслят ["воспринимают] вещи та­кими, какими встречают их [в опыте] и узнав, не понимают, но воображают ["грезят].

Что можно видеть, слышать, узнать, то я предпочитаю. Многого знатоками должны быть любомудрые мужи. Природа любит прятаться. Тайная гармония лучше явной.

Глаза и уши — дурные свидетели для людей, если души у них варварские.

Многознание уму не научает, а не то научило бы Гесиода и Пифагора, равно как и Ксенофана с Гекатеем.

Пифагор, Мнесархов сын, занимался собиранием сведений больше всех людей на свете и, понадергав себе эти сочинения, выдал за свою собственную мудрость многознание и мошенни­чество.

[Пифагор] — предводитель мошенников [по другому толко­ванию — «изобретатель надувательства»].

Гомер стоил того, чтобы его выгнали с состязаний и высек­ли, да и Архилох тоже.

Люди были обмануты явлениями, подобно Гомеру, даром что тот был мудрее всех эллинов. Ведь и его обманули дети, убивав­шие вшей, загадав: «что видали да поймали, того нам поубави­лось, а чего не видали и не поймали, то нам в прибыток».

40

Учитель большинства — Гесиод: про него думают, что он много знает — про того, кто не знал [даже] дня и ночи! Ведь они суть одно.

Правда (Дикэ) постигнет мастеров лжи и лжесвидетелей.

Эфесцы заслуживают того, чтобы их перевешали всех пого­ловно за то, что изгнали они Гермодора, мужа из них наилуч­шего, сказавши: «Среди нас никто да не будет наилучшим! А не то быть ему на чужбине и с другими!»

В своем ли они уме? В здравом ли рассудке? Они дуреют от песен деревенской черни и берут в учителя толпу, того не ве­дая, что многие — дурны, немногие — хороши.

Своеволие надо гасить пуще пожара.

Лучшие люди одно предпочитают всему: вечную славу — брен­ным вещам, а большинство обжирается как скоты.

Стало быть, самый несомненный [мудрец] распознает мни­мое, чтобы остерегать от него.

Кто намерен говорить [=«изрекать свой логос»] с умом, те должны крепко опираться на общее для всех, как граждане полиса — на закон, и даже гораздо крепче. Ибо все человече­ские законы зависят от одного, божественного: оно простирает свою власть так далеко, как только пожелает, и всему довлеет, и [все] превосходит.

Поэтому должно следовать общему, но хотя разум (логос) — общ, большинство [людей] живет так, как если бы у них был особенный рассудок.

Выслушав не мою, но вот эту-вот Речь (Логос), должно при­знать: мудрость в том, чтобы знать все как одно.

Здравый рассудок — у всех общий.

Всем людям дано познавать самих себя и быть целомудрен­ными.

41

Целомудрие ["самоограничение] — величайшая добродетель, мудрость же в том, чтобы говорить истину и действовать со­гласно природе, осознавая.

Война (Полемос) — отец всех, царь всех: одних она объявля­ет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными.

Бог: день — ночь, зима — лето, война — мир, избыток — нужда; изменяется же словно, когда смешается с благовония­ми, именуется по запаху каждого [из них].

Сопряжения: целое и нецелое, сходящееся расходящееся, со­звучное несозвучное, из всего — одно, из одного — все.

Они не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры.

Должно знать, что война общепринята, что вражда — обыч­ный порядок вещей, и что все возникает через вражду и заимо­образно.

Гомер, молясь о том, чтобы «вражда сгинула меж богами и меж людьми», сам того не ведая, накликает проклятье на рож­дение всех [существ].

Путь вверх — вниз один и тот же.

Море — вода чистейшая и грязнейшая: рыбам питьевая и спасительная, людям негодная для питья и губительная.

Свиньи грязью наслаждаются больше, чем чистой водой. Ослы солому предпочли бы золоту.

На входящих в те же самые реки притекают в один раз одни, в другой раз другие воды.

Холодное нагревается, горячее охлаждается, влажное сохнет, иссохшее орошается.

Болезнь делает приятным и благим здоровье, голод — сы­тость, усталость — отдых.

42

Бессмертные смертны, смертные бессмертны, [одни] живут за счет смерти других, за счет жизни других умирают.

Человек — свет в ночи: вспыхивает утром, угаснув вечером. Он вспыхивает к жизни, умерев, словно как вспыхивает к бодр­ствованию, уснув.

Все, что мы видим наяву, — смерть; все, что во сне, — сон; все, что по смерти — жизнь.

Души испаряясь влажными вечно рождаются. Души же из влаги испаряются.

Душам смерть — воды рожденье, воде смерть — земли рож­денье, из земли вода рождается, из воды — душа.

Границ души тебе не отыскать, по какому бы пути ты не пошел: столь глубока ее мера.

Сухая душа — мудрейшая и наилучшая.

Когда взрослый муж напьется пьян, его ведет [домой] безу­сый малый; а он сбивается с пути и не понимает, куда идет, ибо душа его влажна.

Душе присуща самовозрастающая мера. Души, павшие в бою, чище тех, что в болезнях.

[Мудрым суждено] будучи в Аиде восставать [от сна смерти] и становиться наяву стражами живых и мертвых.

Людей ожидает после смерти то, чего они не чают и не вооб­ражают.

Рожденные жить, они обречены на смерть, да еще оставля­ют детей, чтобы родилась [новая] смерть.

Солнце <правит> <кос>мосом согласно естественному по­рядку, будучи шириной [всего лишь] в ступню человеческую. Оно не переступает положенных границ, ибо если оно <престу-пит> должные сроки, его разыщут Эринии <союзницы ПравдыХ

43

Не будь Солнца, мы бы не знали, что такое ночь.

Сообразно с числом времен года <год> исчисляется седми­цами по луне, а делится по Медведицам, знакам бессмертной Памяти.

ИТАЛИЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

В конце VI в. до н.э. Иония оказалась завоевана персами. Милет был разрушен. В это время центр древнегреческой фило­софии смещается в так называемую «Великую Элладу», которая включала в себя ряд городов-полисов, основанных древнегре­ческими колонистами на побережье Южной Италии и о.Сици-лия. К италийским философам принадлежали пифагорейцы, школа элеатов и Эмпедокл.

ПИФАГОР И ПИФАГОРЕЙЦЫ

Личность и учение Пифагора — одна из загадок в истории философии. Дело в том, что о самом Пифагоре мы знаем из позднейших сообщений, многие из которых носят легендарный характер. И недаром в этих сообщениях довольно часто его срав­нивали с легендарными персонажами греческой истории — Ор­феем, Ликургом, Мусием и другими.

Известно, что Пифагор родился ок. 570 г. до н.э. на о.Самос в Ионии. Еще в древности появились утверждения, что он, стре­мясь постичь мудрость, путешествовал почти тридцать четыре года, побывав в Египте, Персии, Вавилоне и даже Индии. Тогда же начало складываться мнение о том, что большинство своих знаний Пифагор почерпнул на Востоке. Однако современные исследования показали — версии о поездках Пифагора на Вос­ток и о восточном происхождении многих его идей не подтвер­ждаются. На самом деле он примерно до сорока лет жил на родном острове, а затем по невыясненным, но скорее всего политическим причинам, покинул Самос и переселился в Вели­кую Элладу, в г.Кротон.

Здесь он основал общество, которое стали называть Пифаго­рейским союзом. Пифагорейцы занимались изучением матема­тики, геометрии, астрономии, музыки, медицины и анатомии. Большое значение придавали они политической деятельности,

44

взяв под свой политический контроль не только Кротон, но и многие другие южноиталийские города.

Пифагор вызывал различную реакцию уже у своих совре­менников. Философ Гераклит Эфесский называл его «предво­дителем мошенников». А знаменитый древнегреческий исто­рик Геродот — «величайшим эллинским мудрецом». Пифагор, видимо, и правда был очень противоречивой фигурой, совме­щающей в себе острый ум и немалую мудрость с умением часто откровенно обманным путем создать себе ложный авторитет. Сохранилось предание о том, что Пифагор однажды спрятался в подземелье, приказав своей матери сообщить всем о своей смерти. Пока Пифагор скрывался, его мать вела записи всех событий, произошедших в городе. Затем, через некоторое вре­мя Пифагор вновь объявился «на этом свете», заявив, что спу­скался в Аид и оттуда наблюдал за жизнью города. В доказа­тельство своей осведомленности он приводил факты, записан­ные его матерью. Ходили легенды о том, что его видели одно­временно в двух городах, что у него золотое бедро, что его гром­ким человеческим голосом приветствовала река Кае.

Последние сведения о Пифагоре относятся к концу VI в. до н.э. — в Кротоне произошли антипифагорейские выступле­ния и основатель общества бежал из города. Умер он или в самом конце VI, или в самом начале V вв. до н.э.

Пифагорейское общество в Великой Элладе просуществова­ло еще некоторое время, но в середине V в. до н.э. пифагорей­цы были вынуждены покинуть южноиталийские города. Впос­ледствии подобного рода общества возрождались в разное вре­мя и в разных местах — вплоть до V в. н.э.

Сам Пифагор не оставил после себя письменного наследия. Но некоторые сведения о его мировоззрении сохранились в со­чинениях, вышедших из недр пифагорейского общества. Поэтому сегодня говорят в большей степени не о философских взглядах самого Пифагора, а о философии пифагорейцев, ибо авторство многих пифагорейских сочинений невозможно установить. До нас эти сочинения дошли в составе произведений еще более поздних античных авторов. И в этом заключается главная труд­ность для современных исследователей — очень трудно в массе противоречивых сообщений найти зерно истины. Поэтому в на­уке до сих пор нет устоявшегося мнения ни о Пифагоре, ни об основанном им обществе.

Долгое время наиболее популярным и вошедшим практиче­ски во все учебники было утверждение, что Пифагорейский со-

45

юз — это тайное научно-философское и религиозно-мистиче­ское общество, члены которого тщательно скрывали от непос­вященных суть своего учения. В целях сохранения тайны, Пи­фагорейский союз состоял как бы из двух ступеней. На низшей ступени находились акусматики — послушники, постепенно под­готавливаемые к посвящению в пифагорейские тайны, которы­ми обладали математики — члены более высокой ступени в союзе пифагорейцев. Религиозные и философские взгляды пифаго­рейцев связывали с традициями орфизма и некоторых восточ­ных мистических учений.

Еще Аристотель, а вслед за ним и многие другие писали, что ядро пифагорейской философии составляет «учение о числе». Считалось, что пифагорейцы в основе мироздания определяли число, которое владеет всеми вещами и всеми духовными качест­вами. «Самое мудрое — число», «справедливость есть число, помноженное само на себя» — подобные утверждения пифаго­рейцев можно встретить в большинстве позднейших сочинений.

Поэтому признавалось, что пифагорейское число управляет миром, ибо самим миром правят некоторые закономерности, которые можно вычислить с помощью числа. Впоследствии, фи­лософию пифагорейцев нередко называли «магией чисел».

В последние годы эта точка зрения все чаще и чаще подверга­ется пересмотру. Внимательное изучение всех свидетельств о Пи­фагоре и пифагореизме приводит многих современных исследо­вателей к иной трактовке учения древнегреческого философа*.

В соответствии с ней, пифагорейское общество не имело ни­чего общего ни с философской школой, ни с тайным религиоз­но-мистическим объединением. Совместные занятия ради по­стижения мудрости, соблюдение религиозной обрядности — не были главными для подавляющего числа пифагорейцев. Скорее пифагорейское общество напоминало социально-политическое объединение, члены которого имели в первую очередь общие политические интересы, а во вторую — некоторую общую на­правленность научных занятий.

Ныне все более популярным становится утверждение — у пифагорейцев не было какой-то стройной и строгой системы религиозных и философских взглядов, которой бы придержи­вались все участники общества. Тем более таковым нельзя счи­тать «учение о числе».

*См. об этом: Жмудь Л. Я. Наука, философия и религия в раннем пифагореизме. — СПб., 1994.

46

И все же можно выделить некоторые компоненты филосо­фии Пифагора и некоторых его последователей. Прежде всего речь идет о космогоническом учении, которое с долей условно­сти можно назвать учением о «дышащей Вселенной». Восстановить эту космогонию в полном объеме практически невозможно. Ясно лишь, что мир образуется из взаимодействия двух начал — «пре­дельного» и «беспредельного» (апейрона). Причем «беспредель­ное» мыслилось Пифагором и как бесконечное воздушное про­странство — пневма, окружающая мир; и одновременно как пустота. Ближайшая часть этой «беспредельной пневмы» вды­хается внутрь мира и ограничивается «пределом». Далее эта часть пневмы разграничивает природные вещи, положив тем самым начало их существованию. Что именно играло роль «предела» непонятно, но создается впечатление, что пневма сама начина­ет играть роль ограничивающего начала, отделяя одни вещи от других.

В этом случае прослеживается видимая связь космогонии Пифагора с предшествующими учениями Анаксимандра и Анак-симена. Более того, вполне логичным выглядит, что в противо­положность «апейрону» Анаксимандра Пифагором было выдви­нуто дуалистическое объяснение космоса и принцип ограниче­ния «беспредельного».

Сомневаясь в принадлежности Пифагору «учения о числе», современные исследователи тем не менее признают огромную роль, которую сыграл Пифагор и пифагорейцы в развитии мате­матических знаний. Однако речь не идет ни о какой «магии чисел».

Большинству древнегреческих философов было свойственно представление о геометрическом строении Вселенной. Пифа­горейцы же пришли к выводу, что практически все соотноше­ния, существующие в космосе, все чувственно воспринимае­мые вещи можно просчитать математическим путем. Иначе го­воря, выразить с помощью чисел.

Например, Пифагор считал, что музыку можно тоже выра­зить числом. Однажды, проходя мимо кузницы, он заметил, что разные по размеру молоты издают разные звуки, сливающиеся в некую мелодию. А так как величину и вес молотов можно измерить, т.е. выразить числом, то можно числом измерить и собственно мелодию. Иначе говоря, по мнению пифагорейцев, качественное явление (созвучие) можно измерить количеством (числом).

Поэтому во всех явлениях мироздания пифагорейцы стре­мились найти числовое соотношение. Высшей ступенью разви-

47

тия Вселенной они считали гармонию, которую можно выразить также числовым отношением. В этом смысле знаменитое вы­ражение, приписываемое Пифагору — «числу все вещи подоб­ны» — наверное, близко к истине. Но в том плане, что число служит средством выражения сущности всех вещей.

Еще одна важнейшая идея, характерная для пифагорейцев, состояла в том, что они признавали идею «переселения душ». Сам Пифагор утверждал, что знает о всех своих прошлых вопло­щениях и в первом воплощении он был сыном бога Гермеса. Идея метемпсихоза, популярная еще у орфиков, благодаря уче­нию Пифагора оказала большое влияние на развитие последу­ющих философских систем.

Впрочем метемпсихоз Пифагора отличался от его орфиче­ских толкований. Орфики объясняли «переселение душ» гре­ховностью человеческой природы и стремлением грешной души вырваться от своего телесного начала и вновь слиться с богом. Пифагор же первым стал учить, что душа совершает своего рода круговращение, по очереди облекаясь то в одно, то в другое тело. При этом любая душа вселяется в любое тело и орфиче­ский тезис о греховности души у Пифагора отсутствует.

С именем Пифагора связывают и проникновение в Европу идеи шарообразности земли. В самом деле, попытка предста­вить Вселенную в виде некой геометрической модели, неиз­бежно ведет либо к шару, либо к кругу. Поэтому и Вселенную в целом пифагорейцы видели в виде сферической формы. Цент­ром Вселенной они признавали Землю, считая, что все ее сферы движутся вокруг Земли. При этом небесные сферы, в которых расположены звезды, Луна и Солнце, во время движения изда­ют звуки, сливающиеся в единую мелодию — «гармонию сфер».

Вопреки идущим от поздней античности представлениям о том, что «небесная гармония» — это некая мистическая докт­рина, можно считать ее, в сущности, физическим учением. Не бывает звука без движения, — утверждали пифагорейцы. Сле­довательно, не может быть и движения без звука. И недаром многие из них активно занимались теорией музыки, гармонией, стремясь с помощью математики познать и выразить числом музыкальные интервалы.

Научные открытия пифагорейцев сыграли важную роль в раз­витии античного философского знания. Известные уже самим древним в достаточно искаженном виде, они, тем не менее, оказали значительное влияние как на современников, так и на многих более поздних мыслителей.

48