9.4. Тезис о теоретической нагруженности наблюдения

В неопозитивистский период философии науки бытовала концепция чистого наблюдения, согласно которой к подлинно научному методу от­носится некое непредвзятое, объективное, беспристрастное восприятие процессов и явлений, выступающее поставщиком эмпирического мате­риала для последующего построения теорий. Несмотря на то что такое представление выглядит привлекательно и правдоподобно, в реальности содержание научного наблюдения оказывается более сложным. Мы уже говорили о том, что не существует абсолютной границы между эмпирическим и теоретическим уровнями исследования, не существует нейтрального языка наблюдения, предшествующего любым теориям. На смену неопозитивистскому идеалу чистого наблюдения пришло осозна­ние более сложных взаимоотношений теории и опыта, что относительно наблюдения выразилось в постпозитивистском тезисе теоретической нагруженности наблюдения.

Сам этот термин получил распространение после выхода в свет в 1959 г. работы известного английского философа Норвуда Хэнсона (1924-1967) «Образцы открытий». В ней, помимо прочего, Н. Хэнсон обратил внимание на тот факт, что само наше восприятие не является непредвзятым, а является в некотором смысле ожиданием того, что мы действительно хотим увидеть; восприятие изначально селективно, оно отбирает и фиксирует феномены, изначально имеющие для нас интерес, осмысленные в некото­ром концептуальном контексте. Поэтому научное наблюдение на самом деле насыщено различными ожиданиями, предположениями, теоретиче­скими ориентирами, причем часто скрытыми от самого наблюдателя, незаметными для него.

Подобное представление о восприятии соответствует и результатам проведенных психологических исследований. Так, в когнитивной психо­логии было показано, что восприятие или перцепция, представляет собой достаточно сложный интеллектуальный процесс активного отбора, обра­ботки и концептуализации воспринимаемой информации, а не какое-то простое считывание готовых сенсорных данных. При этом важнейшую роль в перцептивных процессах играют определенные установки индиви­да, формирующиеся в ходе обучения в течение всей жизни. Эти установки, которые психологи называют перцептивными схемами, являются свое­образными инструментами восприятия. В них конденсируется то, чему индивид научился за предыдущий период: его навыки, представления, явное и неявное знание. С помощью перцептивных схем человек в неко­тором роде знает заранее, что именно следует ожидать в том или ином случае. Поэтому, с одной стороны, мы действительно воспринимаем идущие из окружающего мира объективные сигналы, но, с другой сто­роны, они не приходят к нам в готовом виде, а активно ищутся, отбира­ются, преобразуются, осмысливаются с помощью сформировавшихся схем восприятия.

Тезис о теоретической нагруженности наблюдения — интересное утверждение. В свое время он оживленно обсуждался философами. Дан­ный тезис означает понимание и признание существенной зависимости содержания наблюдения от предшествующих ему теоретических пред­посылок и установок наблюдателя. Эти предпосылки придают смысл са­мим эмпирическим данным, особенно в областях науки, далеких от на­глядности (скажем, в физике микромира). Ярким примером осознания зависимости эмпирического содержания от теоретического контекста яв­ляются слова А. Эйнштейна, которые приводит в своих воспоминаниях Вернер Гейзенберг: «Лишь теория решает, что можно наблюдать». Беседа с А. Эйнштейном по поводу толкования опытных данных помогла В. Гейзенбергу выйти к новой теоретической интерпретации исходно непонятных результатов наблюдения траекторий элементарных частиц. Действительно, часто информация, получаемая в наблюдении, имеет несколько неясный вид, она как бы закодирована. В этом случае интерпретирующая теория приобретает решающее значение.

Кроме того, наблюдение в научной деятельности в большинстве случаев производится с какой-то определенной целью, например с целью провер­ки той или иной гипотезы или теории. Поэтому ученый сознательно ищет те факты, которые подтверждают либо опровергают выдвинутые идеи. Ис­ходные теоретические установки дают возможность ученому отделить существенное от несущественного, заметить важнейшие детали, которые при других установках можно было просто не увидеть. Само утверждение о зависимости содержания наблюдения от исходных теоретических установок нуждается в некотором уточнении. Ведь эта зависимость может выражаться совершенно по-разному и в раз ной степени. Так, можно привести несколько примеров возрастающей степени зависимости эмпирического материала от теории. Случай, когда имею­щиеся теории задают лишь общие представления о совместимости или несовместимости наблюдаемого феномена с наличными научными воззре­ниями, характеризуют его как вполне понятный или же, наоборот, непо­нятный и интересный для науки, — это случай достаточно высокой самостоятельности наблюдаемого и слабой его зависимости от теории; более сильную зависимость демонстрирует случай, когда различные альтерна­тивные теории могут придать совершенно разный смысл одним и тем же наблюдаемым явлениям. И наконец, примером высокой зависимости наблюдения от теории служит ситуация, когда без разработанного теорети­ческого контекста наблюдаемые данные вообще не имеют смысла, как в примере с изучением элементарных частиц, когда наблюдатель фиксиру­ет только их следы в виде пузырьков пара; без теории здесь вообще неясно, что же, собственно, наблюдается. Это как раз тот случай, к которому применимы слова А. Эйнштейна: «Лишь теория решает, что можно наблюдать».