Инвариантный;

Это означает, что в рамках данной теории мы можем менять гипоте­зы, по-иному формулировать проблемы, выдвигать различные объясне­ния, пытаться связывать один и тот же факт различными внутритеоретическими взаимоотношениями, спорить о его смысле — но при всем этом сам факт (если он уже принят именно как имеющий статус факта) не подвергается сомнению и оспариванию, не может придумываться или предполагаться ученым, не может изменяться и исправляться. Факты — это, как говорилось выше, твердая почва теоретического мышления. Сказанное касается и взаимоотношения различных теорий между собой; они могут совершенно по-разному интерпретировать одни и те же фак­ты, давать им чуть ли не противоположный смысл, но при этом факт для тех теорий, которые согласны между собой насчет его статуса факта, сохраняет инвариантность относительно объясняющих теорий. Факт имеет межтеоретическое значение, ведет самостоятельное существо­вание;

2) элементарный;

Это означает, что в рамках данной теории факт выступает как ее концептуальный элемент. С логической стороны он представлен в тео­ретической системе как некое единичное суждение, обладающее устой­чивым позитивным значением. Если, скажем, в теоретических рассуж­дениях гипотезы могут состоять между собой во взаимоисключающем отношении (или отношении альтернативности), то фактуальные суж­дения всегда только совместимы друг с другом. То же касается отно­шения факта и гипотезы: если фактуальное и гипотетическое суждения противоречат друг другу, то в процессе рассуждения будет отвергнуто суждение, имеющее статус гипотетического, и сохранено суждение, имеющее статус фактуалъного. Суждение-гипотеза не имеет статуса самостоятельного истинностного атома, его значение всегда предвари­тельное, поэтому гипотеза как вводима в контекст теоретической сис­темы, так и устранима из него; факт же не обладает таким свойством. Факты — неустранимые элементы теории, теория не может их игнори­ровать или отбрасывать; она лишь «надстраивается» над ними.

Таковы логические свойства фактуальных утверждений внутри. Но это только часть картины. Важно также понимать, что свои логи­ческие свойства факт приобретает именно внутри теории (иными слова­ми, теоретический каркас в логическом смысле первичен относительно фактов). Вне какого-либо теоретического контекста бессмысленно гово­рить о том, что факт инвариантен и элементарен. Попытки абсолютизиро­вать внутритеоретические свойства факта как его «свойства вообще» при­водили к различным сложностям.

Кажется привлекательным придать фактам некое абсолютное, внетеоретическое значение, как бы статус реальности самой по себе. С этой точки зрения факты порождены некоторым непосредственным столкновением субъекта с реальностью. Такое представление бытовало в неопозитивистском периоде философии науки. Фактуальные утверж­дения, напомним, понимались там как «протокольные высказывания». Установленные факты с позиций неопозитивизма абсолютно инвариантны, элементарны и теоретически нейтральны. Они представ­ляют собой независимый внетеоретический базис теорий. Однако, как уже обсуждалось, эта точка зрения несостоятельна. В чисто эмпириче­ских утверждениях содержатся неустранимые теоретические компо­ненты.

Другой вариант непонимания взаимосвязи фактов и теоретиче­ского контекста связан с монотеоретической абсолютизацией факта. С этой точки зрения предполагалось, что факт может быть интерпрети­рован и исчерпывающе объяснен только в одной, единственно истин­ной теории. Поэтому, грубо говоря, если мы видим, что теория противо­речит каким-то фактам, необходимо сразу же отбрасывать данную теорию и искать другую, адекватную им. Однако это методологиче­ское предписание (характерное для концепции К. Поппера) расходится с действительным ходом научного познания. Монотеоретический под­ход ошибочно представляет научное познание как некую единствен­ную теорию, непрерывно растущую на фактуальном базисе. Но на са­мом деле все гораздо сложнее. Теоретический контекст той или иной предметной области может включать в себя некоторую совокупность теорий различного уровня и назначения. Фактуальные утверждения могут фигурировать одновременно сразу в нескольких подобного рода теориях. Есть теория интерпретативная, которая дает фактам некую исходную интерпретацию, придавая им собственно фактуальный ста­тус, и есть теория объясняющая, которая дает им собственно теорети­ческое объяснение.

Заслуга в опровержении монотеоретического подхода во многом принадлежит Имре Лакатосу (1922-1974). И. Лакатос показывает, что когда мы видим «столкновение теории и факта», на самом деле речь идет о взаимоотношении двух теорий — исходной и объясняющей; но их отноше­ние не является неизменным. Например, теория более высокого уровня сама может интерпретировать факты, т.е. судить их и в случае расхож­дения с собственными положениями отбрасывать (скажем, придавая им статус несущественных аномалий, артефактов и т.п.). Это, конечно, су­щественно осложняет процесс прямой проверки теории фактами. Если одна теория расценивает опытные данные как неоспоримый факт и при­дает им соответствующие логические функции, то за рамками данной теории оказывается возможным увидеть, что научный факт — это лишь определенный конструкт; поэтому другая теория вполне может разобрать его на части, оспорить и т.п.

Таким образом, ход научного познания представляет собой достаточ­но замысловатую игру различных теоретических уровней, концепций и контекстов. В ходе теоретического продвижения сам фактуальный ба­зис приобретает вид некоторой многослойной структуры. Так, из первич­ных фактов нижних эмпирических уровней в ходе осмысления получают­ся факты более высокого порядка и вновь подвергаются дальнейшей интерпретации. В результате этого образуются целые иерархии фактов (и объемлющих их теоретических систем), своеобразные концептуаль­ные «лестницы». Это характерно и для естественных, и для гуманитарных наук. Важно понимать, что в этом процессе ничто не может быть априор­но расценено как абсолютно неоспоримое. Одна теория, исходная, может подавать базисные факты для дальнейшего объяснения более высоким уровням, но другая может оценивать их и обесценивать, например игно­рировать как несущественные или отбрасывать как ошибочные, лишая их самого фактуального статуса. Вообще говоря, ничего нельзя знать зара­нее относительно обнаруженных фактов. Мы в общем случае не знаем, в какой ситуации та или иная эмпирическая находка получит статус науч­ного факта (и, следовательно, войдет, в теоретический контекст как инва­риантный логический элемент), а когда будет отклонена, все решают конк­ретные обстоятельства и содержательные соображения. Поэтому, кстати, ученый должен проявлять (и проявляет) определенную бдительность по отношению к результатам эмпирических исследований.

Итак, научный факт не имеет своей абсолютной сущности вне теоретической системы; он получает собственно фактуальный статус (и прису­щие ему логические свойства) всегда только в каком-либо теоретическом контексте и в результате сложных внутритеоретических и межтеоретиче­ских проверок.