"Пролог" к "да и нет"

Хотя при столь великом множестве слов нечто высказанное даже святыми

кажется не только отличным друг от друга, но и противоположным друг другу,

нельзя необдуманно судить о тех, коими должен быть судим сам мир...

Итак, что удивительного в том, если при отсутствии в нас того самого

духа, при посредстве коего это было записано и высказано, а также внушено

писавшим, нам не хватает их понимания, достигнуть которого нам всего более

препятствует необычайный способ речения и разнообразное значение одних и тех

же слов, поскольку одно и то же слово является высказанным то в одном, то в

другом значении? Ведь как в своих мыслях, так и в словах каждый из них был

весьма плодовит.

Надлежит тщательно обращать внимание на то, чтобы в случае, если

кое-что из высказанного святыми вызовет у нас возражение как противоречивое

или чуждое истине, мы не впадали в ошибку из-за ложно надписанного заглавия

или порчи самого текста. Ибо многие апокрифические, сочинения с целью

придать им авторитет, озаглавлены именами святых; и кое-что даже в самом

тексте божественных заветов является испорченным по вине переписчиков.

Если и в Евангелиях нечто было испорчено в результате невежества

переписчиков, то что же удивительного, если это иногда имело место также и в

сочинениях позднейших отцов, авторитет которых несравненно меньше?

Следовательно, если кое-что в сочинениях святых случайно кажется несогласным

с истиной, то будет благочестивым, соответствующим смирению, а также долгом

любви, которая всему верит, на все надеется, все переносит и с трудом

подозревает о пороках тех, которых любит, верит тому, что это место писания

является неверно переведенным или испорченным, или признаться, что мы его не

понимаем.

Я полагаю, что столь же много внимания должно обращать и на то, не

является ли высказанное в сочинениях святых пересмотренным ими самими в

другом месте и исправленным после познания истины, как это во многих случаях

делал блаженный Августин; или не высказали ли они своего суждения скорее в

соответствии с чужим мнением, нежели со своим собственным, подобно

Екклесиасту, приводящему во многих местах противоречащие суждения различных

лиц.

Блаженный Августин, пересматривая и исправляя многие из своих творений,

заявляет, что он утверждал там многое скорее на основе мнения других, чем в

силу собственного убеждения. Кое-что и в Евангелии кажется высказанным

скорее согласно людскому мнению, нежели согласно истине, как, например,

когда Мать самого Господа называет Иосифа отцом Христа, говоря так согласно

общераспространенному мнению и обычаю: "Я и отец твой, скорбя, отыскивали

тебя".

Если же мы сможем доказать, что одни и те же слова употребляются

различными авторами в различных значениях, то мы легко отыщем решение многих

противоречий.

С помощью всех вышеприведенных способов внимательный читатель найдет

разрешение спорных вопросов в творениях святых. А если случайно противоречие

будет до такой степени явным, что не сможет быть разрешено ни на каком

разумном основании, то следует сопоставить авторитеты и предпочесть тот,

свидетельства коего более сильны, а утверждения более вески.

Итак, когда известно, что даже сами пророки и апостолы не были совсем

чужды ошибок, что же удивительного в том, если в столь многочисленных

писаниях святых отцов иное по вышеуказанной причине кажется произнесенным

или написанным ошибочно? И не следует обвинять святых, как бы уличенных во

лжи, если, думая о чем-либо иначе, чем это есть на самом деле, они

утверждали что-либо не по двоедушию, но по незнанию. Не следует приписывать

злому умыслу или считать за грех все, что говорится для некоего назидания по

причине любви, так как известно, что у Господа все рассматривается в

зависимости от намерения...

Следовательно, одно дело -- лгать, другое -- заблуждаться в речах и

отступать от истины в словах в силу заблуждения, а не злого умысла. А если

Бог допускает это, как мы сказали, даже по отношению к святым, то, конечно,

он допускает это также и по отношению к тем, которые не наносят никакого

ущерба вере; и это не бесполезно для тех, кои все делают ко благу.

Уделяя этому большое внимание, сами церковные учители, считавшие, что и

в их сочинениях есть кое-что подлежащее исправлению, дали право своим

последователям исправлять это или не следовать за ними, если им что-либо не

удалось пересмотреть и исправить. Поэтому и вышеупомянутый учитель

Августин... в прологе книги Ш "О Троице"... пишет: "Не пользуйся моими

книгами как каноническими писаниями, но если в последних отыщешь то, чему не

верил, твердо верь. В моих же книгах не запоминай крепко того, что раньше не

считал за достоверное, если только не поймешь, что оно достоверно".

Однако, для того чтобы не исключать этого рода писаний и не лишать

последующих авторов произведений, полезнейших по языку и стилю для

обсуждения и рассмотрения трудных вопросов, от книг позднейших авторов

отделены книги Ветхого и Нового завета, обладающие превосходством

канонического авторитета. Если там что-либо поражает нас как абсурдное,

нельзя говорить: "автор этой книги не придерживался истины", надо признать,

что или рукопись ошибочна, или толкователь ошибся, или ты сам не понимаешь.

В отношении же трудов позднейших авторов, чьи сочинения содержатся в

бесчисленных книгах, если что-либо случайно кажется отступающим от истины,

потому что она понимается не так, как там сказано, читатель или слушатель

имеет свободу суждения, потому что он может или одобрить то, что ему

понравилось, или отвергнуть то, что ему не нравится. Поэтому не следует

упрекать того, кому не понравится или кто не захочет поверить всему, что там

обсуждается или излагается, если только оно не подтверждается определенным

обоснованием или известным каноническим авторитетом в такой степени, чтобы

считалось доказанным, что это безусловно так и есть или могло бы быть таким.

После этих предварительных замечаний, как мы установили, угодно нам

собрать различные высказывания святых отцов, поскольку они придут нам на

память, вызывающие вопросы в силу противоречия, каковое, по-видимому, в них

заключается. Это побудит молодых читателей к наибольшему труду в отыскании

истины и сделает их более острыми в исследовании. Конечно, первым ключом

мудрости является постоянное и частое вопрошание; к широкому пользованию

этим ключом побуждает пытливых учеников проницательнейший из всех философов

Аристотель, говоря при истолковании выражения "ad aliquid" [к чему-либо]:

"Может быть, трудно высказываться с уверенностью о вещах такого рода, если

их не рассматривать часто. Сомневаться же о каждой в отдельности будет не

бесполезно", ибо, сомневаясь, мы приходим к исследованию, исследуя,

достигаем истины. Согласно чему и сама истина говорит: "Ищите и отыщете,

стучитесь и откроется вам".