Глава 3 о том, что точная истина непостижима

Из самоочевидной несоизмеримости бесконечного и конечного совершенно

ясно также, что там, где мы имеем дело с превышаемым и превышающим, нельзя

прийти к простому максимуму: превышаемое и превышающее конечны, а такой

максимум необходимо бесконечен. Тем самым для любой данной вещи, кроме этого

максимума просто, явно мыслима и большая. Поскольку в равенстве мы тоже

видим ступени -- среди подобных вещей одна больше равна другой, чем третьей,

смотря по сходству и различию рода, вида, места, влияния и времени, -- то,

конечно, нельзя найти ни нескольких, ни даже двух вещей, так подобных и

равных друг другу, чтобы они не могли бесконечно становиться еще более

подобными. Соответственно мера и измеренное при любом их равенстве тоже

всегда останутся разными.

Наш конечный разум, двигаясь путем уподоблений, не может поэтому в

точности постичь истину вещей. Ведь истина не бывает больше и меньше, она

заключается в чем-то неделимом и, кроме как самой же истиной, ничем в

точности измерена быть не может, как круг, бытие которого состоит в чем-то

неделимом, не может быть измерен не-кругом. Не являясь истиной, наш разум

тоже никогда не постигает истину так точно, чтобы уже не мог постигать ее

все точнее без конца, и относится к истине, как многоугольник к кругу:

будучи вписан в круг, он тем ему подобнее, чем больше углов имеет, но даже

при умножении своих углов до бесконечности он никогда не станет равен кругу,

если не разрешится в тождество с ним.

Итак, об истине мы явно знаем только, что в точности, как есть, она

неуловима: наш разум относится к истине, как возможность -- к абсолютной

необходимости, не могущей быть ни больше, ни меньше, чем она есть. Недаром

суть вещей, истина сущего, непостижима в своей чистоте, и, хоть философы ее

разыскивают, никто не нашел ее как она есть. И чем глубже будет наша

ученость в этом незнании, тем ближе мы приступим к истине.