Эпилог о средствах против алчности

Поэтому ты перестанешь восхищаться деньгами, если ты тщательно

сопоставишь истинное добро с лживым, приукрашенные удобства с настоящими

неудобствами; если ты приучишься созерцать и любить высшее благо, а оно одно

только -- даже если все остальное отсутствует -- более чем достаточно

наполняет дух человеческий, который способен воспринять более, чем могут

насытить его все блага этого мира; если ты часто будешь представлять себе,

каким породила тебя сначала земля, каким возьмет тебя умершего; если всегда

будет перед твоим взором тот евангельский безумец, которому было сказано: "В

эту ночь возьмут у тебя душу твою; кому же достанется то, что ты

заготовил?", если ты направишь свой ум от порочных нравов черни к бедности

Марии, апостолов, мучеников и более всего к бедности Христа -- Главы твоей,

ты поймешь, что следует всегда бояться той муки, которой Он угрожал богатым

мира сего.

<...> Хотя я не сомневаюсь, что все это предоставит тебе священное

чтение, однако братская любовь побуждает нас к тому, чтобы по крайней мере

этим неподготовленным небольшим сочинением посильно помочь и содействовать

твоему святому намерению. Я это сделал как можно быстрее, потому что немного

боялся, что ты впадешь в суеверие такого рода монахов, которые, отчасти

служа своей выгоде, отчасти из-за огромной ревности, но не по разуму,

обходят моря и сушу и всюду, где только встретят человека, уже раскаявшегося

в пороках и обратившегося к новой жизни, тотчас самыми бесстыдными

требованиями, угрозами и посулами пытаются столкнуть его в монашество, как

будто без капюшона нет христианина. Затем, как только они наполнят сердце

этого человека одними сомнениями и шипами, которые невозможно вытащить, они

стискивают его некими несчастными установившимися человеческими мнениями,

ввергают бедного в какой-то иудаизм и учат его дрожать, а не любить.

Монашество -- это не благочестие, а образ жизни, полезный или бесполезный

для каждого в зависимости от склада тела и характера. Я не стану ни

советовать тебе его, ни отсоветовывать. Я только таким образом напоминаю,

чтобы ты усматривал благочестие не в пище, не в обрядах, не в каких-либо

видимых вещах, а в тех, которые мы изложили. В них ты действительно узнаешь

образ Христов; свяжи себя с ними. С другой стороны, там, где нет людей,

общение с которыми сделает тебя лучше, удаляйся как можно дальше от компаний

и вступай в разговор со святыми пророками, Христом, апостолами. Прежде всего

хорошо познакомься с Павлом. Пусть всегда он будет у тебя под рукой, листай

его ночью и днем, наконец, выучи его наизусть. Мы уже давно с большим

усердием готовим его толкование. Конечно, это смелое дело, однако, полагаясь

на помощь Божью, мы ревностно постараемся показать, что после Оригена,

Амвросия, Августина, после столь многих более поздних толкователей мы

предприняли этот труд не вовсе без причины или без пользы. И клеветники,

которые считают, что высшее благочестие состоит в том, чтобы не знать

никаких благородных наук, пусть поймут, что мы с юности полюбили весьма

изящные сочинения древних авторов, приобрели сносные знания обоих языков,

греческого, а равно с ним и латинского, не без многих занятий по ночам,

стремились не к пустой славе или к мальчишескому развлечению, а очень давно

задумали храм Господний, который многие люди чрезмерно бесчестили своим

невежеством и варваством, в меру сил украсить редкостными богатствами, с

помощью которых достойные умы смогли бы воспылать любовью к Священному

Писанию: Но, прервав это столь важное дело на несколько дней, мы взялись за

этот труД для тебя, чтобы словно пальцем указать тебе кратчайший путь,

который ведет ко Христу. Я молю Христа, как, надеюсь, Отца этого намерения,

чтобы Он в милости своей удостоил помощи твои спасительные начинания; более

того, чтобы Он увеличил свой дар в твоем обращении и завершил его, тогда ты

быстро возрастешь и станешь мужем совершенным.

На этом -- будь здоров, брат и всегда возлюбленный друг души моей, а

ныне еще более дорогой и любимый, чем прежде.

Возле Сан-Омера, в тысяча пятьсот первом году от Рождества Христова.