Теология и наука

...Для спасения человеческого было необходимо, чтобы сверх философских

дисциплин, которые основываются на человеческом разуме, существовала

некоторая наука, основанная на Божественном откровении; это было необходимо

прежде всего потому, что человек соотнесен с Богом как с некоторой своей

целью. Между тем цель эта не поддается постижению разумом; в соответствии со

словами Исайи (гл. 64, ст. 4): "Око не зрело, Боже, помимо Тебя, что

уготовал Ты любящим Тебя". Между тем дблжно, чтобы цель была заранее

известна людям, дабы они соотносили с ней свои усилия и действия. Отсюда

следует, что человеку необходимо для своего спасения знать нечто такое, что

ускользает от его разума, через Божественное откровение.

Притом даже и то знание о Боге, которое может быть добыто человеческим

разумом, по необходимости должно было быть преподано человеку через

Божественное откровение: ибо истина о Боге, отысканная человеческим разумом,

была бы доступна немногим, притом с примесью многочисленных заблуждений,

между тем как от обладания этой истиной целиком зависит спасение человека,

каковое обретается в Боге. Итак, для того чтобы люди достигли спасения и с

большим успехом, и с большей уверенностью, необходимо было, чтобы

относящиеся к Богу истины Богом же и были преподаны в откровении.

Итак, было необходимо, чтобы философские дисциплины, которые получают

свое знание от разума, были дополнены наукой, священной и основанной на

откровении (Сумма теол., I, q. 1, 1 с).

Хотя человек не обязан испытывать разумом то, что превышает возможности

человеческого познания, однако же то, что преподано Богом в откровении,

следует принять на веру (Сумма теол., I, q. 1, 1 ad 1).

Различие в способах, при помощи которых может быть познан предмет,

создает многообразие наук. Одно и то же заключение, как то, что земля

кругла, может быть сделано и астрологом, и физиком, но астролог придет к

нему через посредство математического умозрения, отвлекаясь от материи,

физик же через посредство рассуждений, имеющих в виду материю. По этой

причине нет никаких препятствий, чтобы те же самые предметы, которые

подлежат исследованию философскими дисциплинами в меру того, что можно

познать при свете естественного разума, исследовала наряду с этим и другая

наука в меру того, что можно познать при свете Божественного откровения.

Отсюда следует, что теология, которая принадлежит к священному учению,

отлична по своей природе от той теологии, которая полагает себя составной

частью философии (Сумма теол., I, q. 1, 1ad 2).

...Священное учение есть наука. Следует, однако, знать, что природа

наук бывает двоякой. Одни из них таковы, что зиждутся на основоположениях,

непосредственно отысканных естественной познавательной способностью, как-то:

арифметика, геометрия и другие в этом же роде. Другие таковы, что зиждутся

на основоположениях, отысканных при посредстве иной, и притом высшей,

дисциплины; так, теория перспективы зиждется на основоположениях, выясненных

геометрией, а теория музыки -- на основоположениях, выясненных арифметикой.

Священное учение есть такая наука, которая относится ко второму роду, ибо

она зиждется на основоположениях, выясненных иной, высшей наукой; последняя

есть то знание, которым обладает Бог, а также те, кто удостоен блаженства.

Итак, подобно тому как теория музыки принимает на веру основоположения,

переданные ей арифметикой, совершенно так же священное учение принимает на

веру основоположения, преподанные ей Богом (Сумма теол., I, q. 1, 1 ad 2).

Эта наука (теология) может взять нечто от философских дисциплин, но не

потому, что испытывает в этом необходимость, а лишь ради большей

доходчивости преподаваемых ею положений. Ведь основоположения свои она

заимствует не от других наук, но непосредственно от Бога через откровение.

Притом же она не следует другим наукам, как высшим по отношению к ней, но

прибегает к ним, как к подчиненным ей служанкам, подобно тому как теория

архитектуры прибегает к служебным дисциплинам или теория государства

прибегает к науке военного дела. И само то обстоятельство, что она все-таки

прибегает к ним, проистекает не от ее недостаточности или неполноты, но лишь

от недостаточности нашей способности понимания: последнюю легче вести от тех

предметов, которые открыты естественному разуму, источнику прочих наук, к

тем предметам, которые превыше разума и о которых трактует наша наука (Сумма

теол., I, q. 1, 5 ad 2).