Глава 1

Предисловие, в котором рассуждается, что исследования необходимы и в

наименее важных частях богословия

Похвалил я твой навык к боговедению и трудолюбию, чрезвычайно

порадовался проницательному и трезвенному рассуждению, по которому

полагаешь, что и одного речения, произносимого о Боге, где бы ни

потребовалось о Нем слово, не должно оставлять без исследования, о любезная

и для меня всех досточестнейшая глава, брат Амфилохий! Ибо, прекрасно вняв

Господню наставлению, что всяк просяй приемлет, и ищай обретает (Лук. 11,

10), благоискусным прошением, кажется, и самого ленивого можешьты возбудить

к участию. А более дивлюсь в тебе тому, что предлагаешь вопросы не для

испытания других, как делают ныне многие, но чтобы доискаться самой истины.

Правда, что много ныне людей, которые слушают и выспрашивают нас;

однако же очень трудно встретить душу любоведущую, которая ищет истины к

уврачеванию неведения. У многих вопросы, как охотничья сеть и неприятельская

засада, заключают в себе скрытый и хитро составленный обман. Они заводят

речи не с намерением приобрести из них что-нибудь полезное, но чтобы, как

скоро найдут ответы несходственными со своим желанием, признать себя

имеющими в этом справедливый предлог к нападению.

Но если несмысленному вопросившу мудрость вменится (Притч. 17, 28); то

какую цену назначим разумному послушателю, который у пророка поставлен

наряду с дивным советником (Иса. 3, 3)? Конечно, справедливость требует, как

почтить всяким одобрением, так вести его далее, соединившись с ним в

ревности, и разделяя все труды с поспешающим к совершенству.

Ибо не мимоходом выслушивать богословские слова, но прилагать старание

-- в каждом речении и в каждом слоге открывать сокровенный смысл, есть дело

не нерадивых в благочестии, но знающих цель нашего призвания; потому что мы

обязаны уподобляться Богу, сколько это возможно для естества человеческого;

уподобление же невозможно без ведения; и ведение приобретается не без

наставлений; начало же учения -- слово, и части слова -- слоги и речения; а

поэтому разбирать и самые слоги не значит удаляться от цели. И если вопросы,

как показалось бы иному, маловажны, то они поэтому не достойны еще

презрения, напротив того, поелику истина уловляется с трудом, повсюду должны

мы следить за нею. Ибо ежели, как искусства, так и уразумение благочестия

усовершаются чрез постепенные приращения, то вводимым в познание ничем не

должно пренебрегать. А кто проходит без внимания первые начатки, как нечто

маловажное, тот никогда не достигнет мудрости совершенных. Ей и ни (Матф. 5,

38) -- два слога, однако же в сих кратких речениях не редко заключаются

лучшее из благ -- истина, и крайний предел лукавства -- ложь. И что еще

говорю о сем? Иный за одно мановение головою при свидетельстве о Христе

признан уже исполнителем всего благочестия. А если это справедливо, то какое

же богословское речение так маловажно, что оно, будет ли хорошо или нет, в

обоих случаях не составит большого веса? Если от закона йота едина, или

едина черта не прейдет (Матф. 5, 18); то безопасно ли будет для нас

преступить и в малости?

А то, о чем требовал ты нашего рассуждения, вместе и мало и велико, --

мало по краткости произносимого (почему оно, может быть, и легко оставляется

без внимания), но велико по силе означаемого, наподобие горчичного семени,

которое менее всякого другого семени, произращающего кустарник, но когда

приложено о нем надлежащее попечение, с развитием сокрытой в нем силы,

возрастает до значительной высоты.

Если же кто, видя наше (употреблю выражение псалмопевца, Пс. 118, 85)

глумление о слогах, посмеется сему, то, пожав плод своего смеха, сам пусть

узнает его бесполезность. Но мы не оставим исследования, уступая людским

укоризнам и признав себя побежденными насмешкой. Я не только не стыжусь

таких предметов, как маловажных, но если, хотя в малой мере, приближусь к их

достоинству, то сам себя почту счастливым, как удостоившийся великого, да и

о потрудившемся со мною в исследовании брате скажу, что для него в этом не

малое приобретение. Посему, хотя вижу, что за немногие речения надобно

выдержать весьма великую борьбу, однако же, в надежде наград, не уклоняюсь

от труда, рассуждая, что слово и для меня самого будет плодоносно, и

слушающим принесет достаточную пользу. По сей-то причине, с Самим, скажу

так, Святым Духом приступаю к изложению. И если угодно тебе, чтобы

утвердился я на пути слова, обращусь несколько к началу предлагаемого

вопроса.

В недавнем времени, когда молился я с народом и славословие Богу и Отцу

заключал двояко, то словами: "с Сыном и со Святым Духом", то словами: "чрез

Сына во Святом Духе", некоторые из присутствовавших восстали против сего,

говоря, что мною употреблены речения странные, и притом противоречащие одно

другому. Ты же, всего более для пользы этих самых людей, а если они

совершенно неисцельны, для безопасности встречающихся с ними, просил меня

изложить ясное учение о силе, заключающейся в сих слогах. Посему, конечно,

должен я говорить кратко, по возможности дав слову какое-нибудь всеми

допускаемое начало.