Оружие христианского воина

ФРАГМЕНТЫ

Публикуется по: Эразм Роттердамский. Философские произведения. М.,

1986. С. 37-62, 118-133, 153-168. Перевод Ю. М. Кагана.

НАЧАЛО МУДРОСТИ-- ПОЗНАНИЕ САМОГО СЕБЯ; О ДВОЯКОЙ МУДРОСТИ-- ИСТИННОЙ И

ЛОЖНОЙ

Поэтому покой -- это высшее благо; ревнители мира сего направляют к

нему все свои старания, однако покой этот, как было сказано, ложный.

Философы ложно обещали его последователям своих учений. Ведь только один

Христос дарует его, а мир сей не может дать покоя. Для того чтобы прийти к

нему, существует один способ, а именно: вести воййну с нами самими, жестоко

сражаться со своими пороками. Ведь против этих врагов с неумолимой

ненавистью выступает Бог -- наш покой, по своей природе Он -- сама

добродетель, отец и творец всех добродетелей. Но стоики, наихрабрейшие

утвердите-ли добродетели, скопище всякого рода пороков именуют глупостью; в

наших сочинениях это называется злобой. Полную честность во всем и мы и они

именуем мудростью. Но разве мудрость в соответствии с изречением мудреца

побеждает злобу? Отец и князь злобы -- властитель тьмы Белиал; всякий, кто

следует за ним, блуждая в ночи, поспешает в ночь вечную. Иисус Христос,

наоборот, творец мудрости и сама мудрость, свет истинный, который один

рассеивает ночь мирской глупости, Он, сияние Отчей славы, по свидетельству

Павла, возродив нас в себе, стал для нас искуплением, оправданием и

мудростью. Павел сказал: "Мы проповедуем Христа распятого, для иудеев --

соблазн, для язычников -- безумие; для самих же и призванных иудеев и греков

-- Христа, Божью силу и Божью премудрость". По Его примеру и мы сможем

одержать победу над вражеской злобой, если только станем мудрее из-за Того,

в Ком будет наша победа. Согласись с этим, презрев мудрость мира сего,

которая под наилживейшим именем нахваливает себя глупцам, -- ведь, по словам

Павла, у Бога нет большей глупости, чем земная мудрость, которую должен

забыть тот, кто действительно желает быть мудрым. Он говорит: "Если кто из

вас думает быть мудрым в веке сем, пусть станет глупым, чтобы оказаться

мудрым". Ведь мудрость этого мира -- это глупость у Бога. И немного выше:

"Ибо написано там: "Погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну".

Где мудрец? Где книжник? Где совопросник мира сего? Не сделал ли Бог

мудрость мира сего глупостью?"

Не сомневаюсь, что уже теперь тебе ненавистны эти глупые мудрецы и

слепые поводыри слепых, кричащие, что ты сбился, обезумел, стал

безрассудным, так как склоняешься к Христу. Они всего лишь называются

христианами, в остальном же насмешники и противники учения Христова. Смотри,

как бы не подействовала на тебя их болтовня! Их несчастная слепота скорее

достойна оплакивания, чем подражания. Что это за превратный вид мудрости --

понимать в делах ничтожных, быть ловким и хитрым лишь в позоре, а в том, что

единственно только относится к нашему спасению, разуметь не более скотины?

Павел хочет, чтобы мы были мудрыми, на добро же, назло -- простаками. Они

знают, как поступать неправедно, а творить добро не умеют. И если один

велеречивый греческий поэт писал:

Кто же не смыслит и сам ничего и чужого совета

К сердцу не хочет примять -- совсем человек бесполезный,

не расположить ли, наконец, в этом ряду тех, которые сами глупы

наипозорнейшим образом, однако же не перестают приводить в смятение,

высмеивать, запугивать тех, которые уже образумились? Разве не осмеют

насмешника? "Живущий на небесах посмеется над ними, и Господь станет

глумиться над ними". Ты читаешь в Книге Премудрости: "Они увидят и уничижат

его, но Господь посмеется над ними". Смеяться над нечестивыми почти

похвально, но, конечно, достославно стать ревнителями Главы нашего и

апостолов. И конечно, следует бояться быть осмеянным Богом. "Я тоже, --

говорит премудрость, -- посмеюсь над вашей погибелью и порадуюсь, когда

придет тот, кого вы боялись". Разумеется, поздно уже скажут пробудившиеся:

"Это те, которые были у нас в осмеянии и в притче поругания". Мы, безумные,

полагали их жизнь безумной и конец бесчестным. "Мудрость эта животная, --

как говорит Иаков, -- бесовская", враждебная Богу. Конец ее -- погибель,

потому, что за ней по пятам всегда следует смертоносная гордыня; за гордыней

-- слепота души, за слепотой -- тирания страстей, за тиранией страстей --

общая жатва пороков и разнузданность любого прегрешения. За этой

разнузданностью следует привычка, за привычкой -- наинесчастнейшее

оцепенение души, которое приводит к тому, что люди лишаются понимания зла.

Оцепеневших охватывает смерть тела, за которой наступает вторая смерть. Ты

видишь, что мирская мудрость -- мать величайшего зла.

О Христовой же мудрости, которую мир сей считает глупостью, ты читаешь:

"Одновременно с нею пришли ко мне все блага и через ее руки неисчислимые

богатства. Я радовался всему, потому что предваряла их эта мудрость, и я не

знал, что она -- мать всех благ". Ведь ее сопровождают скромность и

кротость. Кротость дает нам способность воспринять божественный дух. Ведь

любит покоиться на смиренном и кротком Тот, Кто одновременно наполняет наше

сердце семеричной благодатью; только после этого пустит ростки тот

счастливый посев всех добродетелей с блаженными плодами, из которых главный

-- радость внутренняя, радость тайная, радость, известная только тем, кого

она коснулась. Она не исчезнет в конце и не пропадет вместе с мирскими

радостями, а соединится в радость вечную. Ее, брат мой, по наставлению

Иакова следует просить у Бога пылкими молитвами и по совету одного мудреца

стараться добывать как сокровище из вен Священного Писания.

Считай, что начало этой мудрости в познании самого себя. Древность

верила, что это изречение появилось с неба, великим учителям оно до такой

степени нравилось, что они думали, будто в нем кратко выражена вся сила

мудрости. Но это изречение не имело бы для нас веса, если бы оно не

сходилось с нашим Писанием. Тот тайный возлюбленный в Песни грозит своей

невесте и велит, чтобы она ушла, если она сама себя не знает: "Если ты не

знаешь себя, о прекраснейшая из женщин, то ступай отсюда, иди по следам

своих стад". Поэтому пусть никто необдуманно не берет на себя столь важное

дело, как познание самого себя. Я не ведаю, знает ли кто-либо полностью свое

тело и состояние духа? Павел, которому удалось узнать тайны третьего неба,

тем не менее не отважился судить о себе самом. Он отважился бы, если бы

достаточно знал себя. Если же человек столь духовный, который судит обо

всем, но о нем никто не должен судить, настолько мало был себе понятен, то

на что надеемся мы, плотские? С другой стороны, кажется, что совершенно

бесполезен воин, который недостаточно знает собственные войска и отряды

врагов. Ведь человек воюет не с человеком, а с самим собой, и как раз из

собственного нашего нутра нападает на нас все время вражеский строй, вроде

того, как рассказывают поэты о земнородных братьях. И настолько тонко

различие между врагом и другом, что существует огромная опасность, как бы

мы, недостаточно осторожные, недруга не приняли за друга или не навредили бы

другу вместо врага. Тот знаменитый полководец останавливает даже ангела

света, говоря: "Ты наш или наших врагов?" Поэтому, так как ты сам предпринял

войну с самим собой, первая надежда на победу заключается в том, чтобы ты

как можно лучше узнал себя; и я хочу представить тебе, как на картине, некий

твой образ, дабы ты как следует узнал себя вдоль и поперек.