Глава II

Сократ был истинным любовником и подобным Купидону

Довольно сказано об Эроте. Перейдем к Алкивиаду и Сократу. После того

как гости достаточно воздали хвалу богу влюбленных, оставалось восхвалить

истинных служителей этого бога. Всеми высказывается мнение, что Сократ, как

никто другой, любил благороднейшим образом. Хотя он на протяжении всей жизни

открыто, безо всякого притворства служил в стане Купидона, он никем и

никогда не был замечен в том, чтобы он не вполне добропорядочно кого-нибудь

любил. Как это обычно бывает с истиной, строгость жизни и частое обличение

чужих нечестивых дел восстановили против него многих великих мужей: Анита,

Мелета, особенно Ликона, граждан могущественнейших в государстве, ораторов

Фраксимаха, Пола и Каллия. Кроме того, опаснейшего преследователя он имел в

лице Аристофана-комика. Но ни эти граждане не включили непристойных любовных

связей в обвинение, посредством которого они привлекли Сократа в судилище,

ни ораторы, враги его, ничего такого не поставили в вину Сократу. Не сделал

этого и Аристофан-комик, хотя он собрал в своих Дионисиях многие другие

смешные и вздорные злословия в отношении Сократа. Думаете ли вы, что если бы

он запятнал себя таким безобразием, даже, более того, если бы он не был в

высшей степени далек от подозрения в этом нечестье, он избежал бы ядовитых

языков таких хулителей?

Не заметили ли вы, о добрейшие мужи, в вышесказанном того, что, когда

Платон изображает самого Эрота, он рисует целиком изображение Сократа и

образ этого бога списывает с персоны Сократа, как если бы истинный Эрот и

Сократ были похожи и как если бы тем самым последний был настоящим и

истинным любовником? Давайте посмотрим; вызовите же у себя в уме это

изображение Эрота. Вы увидите в нем изображенным Сократа. Представьте перед

своим взором персону Сократа. Вы увидите человека "тощего, худосочного и

бледного", то есть человека по природе меланхолического, а также

неряшливого, как представляет традиция: исхудавшего от недоедания, грязного

вследствие беспечности. "Раздетого", кроме того, то есть покрытого простым и

старым плащом. "Шествующего без сандалий": Федр свидетельствует у Платона,

что Сократ имел обыкновение всегда так ходить. "Внешне приземленного и

поспешающего ради самых низменных предметов". К земле, как говорит Федон,

всегда был обращен взор Сократа. Места презренные посещал он сверх того, ибо

появлялся то в мастерской Симона-кожевника, то у скульпторов. Грубые и

безыскусные слова употреблял, что ему ставит в вину Калликл в "Горгии".

Настолько, кроме того, он был мягким человеком, что, подвергаемый многим

оскорблениям, часто даже и битый, ни разу, как сообщают, не испытал

какого-нибудь душевного движения. "Без жилища" он был. Спрошенный, откуда он

родом, Сократ говорит: миру принадлежит он, ибо родина там, где хорошо. Но

не было у него ни собственного дома, ни мягкого ложа, ни дорогой утвари. "У

дверей, на улице, под открытым небом спящий". Слова эти означают у нашего

Сократа душу и сердце, раскрытые для всех; что услаждался он, кроме этого,

даром зрения и слуха, каковые являются дверями души, что ходил он также

спокойный и бесстрашный и ложился, если нужно было, обернувшись плащом, где

угодно. "Всегда бедный". Кто не знает, что Сократ был сыном скульптора и

повитухи и что до самой старости добывал на пропитание высеканием камней

собственной рукой и никогда не имел, чем поддержать в достатке себя и

сыновей. Муж этот всякий раз признавался в скудости ума своего, расспрашивая

всех, объявляя, что он ничего не знает. "Мужественный". Ибо твердостью духа

и непобедимостью мнения обладал тот, кто презрел гордой душой даже Архелая

Македонянина, и Скопоса Краннонского, и Еврилоха Ларисского, когда он не

принял деньги, посланные ими, и сам не пожалел к ним отправиться. "Отважный

и воинственный". Сколь велика была его храбрость в делах войны, подробно

рассказывает в "Пире" Алкивиад, которому, как говорят, Сократ по доброй воле

уступил победу, одержанную им в Потидее. "Пылкий". Был он, без сомнения, как

верно полагал Зопир Физионом, чрезвычайно быстро возбудимым. Часто в самом

деле во время разговора, возбужденный страстностью речи, он имел обыкновение

сильно жестикулировать и рвать на себе волосы. "Красноречивый". Когда он

рассуждал, ему приходили на ум почти одинаковые доводы в пользу одного и

другого мнения. Хотя он употреблял безыскусные слова, как говорит в "Пире"

Алкивиад, однако более, чем Фемистокл, и Перикл, и все прочие ораторы,

волновал души слушателей. "Красивых и добрых он подстерегает". Алкивиад

говорит, что Сократ всегда его подстерегал. Подлинно, плененный любовью к

тем, кто казался наделенным благопристойным характером, он их же пленял

своими доводами для занятий философией. "Опытный и чуткий охотник". Что

Сократ имел обыкновение вылавливать из формы тела божественный облик,

достаточно сказано выше, и об этом свидетельствует в "Протагоре" Платон.

"Искусник". Многими способами, как показывают диалоги Платона, он запутывал

софистов, ободрял юношей, наставлял скромных мужей. "Расположенный к

благоразумию". Ибо обладал столь великим благоразумием и был столь

проницателен в предугадывании, что всякий, кто что-либо делал против его

совета, терпел урон; об этом рассказывает Платон в "Феаге". "Всю свою жизнь

философствующий". В знаменитой своей защитительной речи перед судьями он

заявил им, что если они освободят его от смерти на том условии, что он

никогда потом не будет философствовать, он предпочтет умереть, нежели

перестать философствовать. "Колдун, обворожитель, чародей и софист". Ведь

Алкивиад говорит, что он услаждался словами Сократа более, чем напевом

Мар-сия и Олимпия, превосходнейших музыкантов. А что демон был ему близок, о

том свидетельствуют и обвинители его и друзья. И софистом называл Сократа

Аристофан-комик, а также его обвинители, ибо у него была равная способность

убеждать и разубеждать. "Находящийся посередине между мудростью и

невежеством". Хотя все люди невежественны, говорит Сократ, я тем, однако, от

прочих отличаюсь, что знаю свое незнание, тогда как другие совсем ничего не

знают. Таким образом, посередине между мудростью и невежеством пребывал тот,

кто хотя сами вещи не знал, знал, однако, свое незнание.

В силу таковых обстоятельств Алкивиад решил, что Сократ, как в высшей

степени подобный Эроту и потому истиннейший любовник, должен быть восхвален

вслед за самим Эротом, так что мы понимаем, что в его похвальном слове

восхвалены все, кто подобным образом любит. Каковы похвалы Сократу, вы здесь

слышали и в словах Платона, переданных через уста Алкивиада, они со всей

ясностью открыты для понимания. Каким же образом любил Сократ, может понять

всякий, кто припомнит учение Диотимы.